Превозмоганец-прогрессор 5 - Серг Усов

— Я буду осторожен, — серьёзно заверил попаданец.

Он видел, что жена, придвинувшаяся к самому стремени, венценосная подруга, державшая Танию под руку, его брат с сестрой, явно горящие желание последовать за ним, наследник герцогства, которому разрешили сегодня лечь спать позже, Парн с Эмилей, Дильян с Айсой, Эр с Аршем, все за них с Лоймом переживают, и шутить в такую минуту было бы неуместно, да и глупо.

— Надеемся, шеф, — произнёс Парн, — А я и Эмиля, если ты не забыл, ждём, когда можно будет навестить нашего друга Добряка.

— Не забыл, — кивнул Егоров, он сплёл заклинание и, когда перед ним в магозрении возникла арка пространственного перемещения, скомандовал Лойму: — Пора, — и первым послал коня, подняв в знак прощального приветствия руку.

Все нужные при расставании слова были уже сказаны.

На другом от выхода из перехода краю поляны стояло четыре крестьянские телеги, освещаемые светом от ярко горевшего костра. Возле них находилась группа людей и коней. Игорь эту картину охватил взглядом ещё с замкового двора, но отменять их с Лоймом перемещение не стал — место их появления костром не освещалось.

— Игорь! — предостерегающе крикнула Тания.

— Бесполезно, — громко сказала Латана, — Он сейчас точно во что-нибудь ввяжется. Ведь хотела же его на плаху послать?

Через арку обе иск-магини увидели то же, что и попаданец. Голосов они не понижали, так как через Пространственный Тоннель могли видеть и слышать только лишь одарённые, а среди тех, кто сейчас находился на поляне, магов не было. Даже защитный амулет имелся один, и тот совсем слабый.

Попаданец успел ободряюще улыбнуться подругам до того, как заклинание перестало действовать.

— Не отступишь, ведь? — вздохнул Лойм.

Своего молодого друга граф Ремсский знал настолько, что выполнить наказ Тании даже не пытался. К тому же, Лойм прекрасно видел всю диспозицию и понимал их с Игорем силовое превосходство над троицей каких-то вооружённых и одетых в жалкие доспехи негодяев.

— Пожалуйста, не надо, — плакала женщина или девушка, лежавшая с задранным подолом платья животом на земле в пяти шагах от костра, — я больше уже не могу. Не надо. Я не хочу.

Над плачущей стоял развязывая штаны мелкий гадёныш, отбросивший меч, короткое копьё и круглый щит чуть в сторону от себя.

На сцену готовящегося насилия смотрели другие двое вояк, судя по их довольно оскалившимся рожам, уже успевших получить свою долю утех.

Рядом, возле первого из распряженных возов, стояли четверо мужчин, один из которых был в традиционном для невольников подпоясанном мешке с дырками и обмотками на ногах, а остальные носили одежды вольных поселенцев. Черты лиц крестьян явно указывали, что это отец с сыновьями.

— Не хочешь?! Зато я хочу! — засмеялся тонким голосом насильник.

«Сколько ему лет? Пятнадцать? Или уродился таким? — подумал землянин, — а, впрочем, какая теперь разница?»

Гадёныш только начал опускаться на четвереньки, как брошенный бывшим спецназовцем метательный нож точно угодил ему под левую лопатку, заставив несостоявшегося насильника, выгнувшись дугой, захрипеть и свалиться на бок рядом с плачущей крестьянкой.

Игорь не гнал коня в разгон, иначе пришлось бы резко тормозить перед телегой, и всё же расстояние от места выхода из Тоннеля до костра он преодолел секунд за пять и оказался перед вояками и крестьянами совершенно внезапно.

Ближайший к попаданцу боец успел перебросить со спины на руку щит, наставить на Егорова копьё и зло ощериться гнилыми зубами. Этот гнилозубик даже попытался что-то выкрикнуть, но подъехавший сзади из темноты Лойм ловким ударом, словно показывая янычарам приём на тренировочном манеже, отделил ему голову от плеч.

Третьего вояку граф Ремсский прикончил ещё раньше, воспользовавшись тем же дистанционным способом убийства, что и его молодой друг.

— Кто это хоть был? — спросил Игорь, увидев, как Лойм, соскочив с коня, низко нагибаясь внимательно осмотрел убитых.

— Не королевские солдаты точно, — хмыкнул граф, — Повезло, что тебя ни на егерей, ни на армейский патруль понесло чинить справедливость. Иначе пришлось бы и их кончать, — кивнул он на спасённых, — Вот зачем опять полез? А впрочем…, - старый приятель замолчал и вскочил обратно в седло.

Лойм высказался вполне разумно. С точки зрения здешней средневековой морали поступок Игоря был, мягко говоря, не совсем адекватным. Да, неизвестные вояки совершали противозаконное деяние, но такое отношение к крестьянскому сословию со стороны служивого отнюдь не редкость, а, главное, граф Приарский не местный страж порядка, в чьи обязанности входит следить за соблюдением закона.

— Знаешь ведь, что не терплю подонков, — сказал землянин в своё оправдание.

— Знаю, — улыбнулся граф Ремсский и повернулся к троице крестьян, за спинами которых прятался их раб, — А вы как ночью здесь оказались, придурки? И поднимите свою бабу. Кто она вам?

Вместо признательности и слёз благодарности в адрес двоих нежданных гостей, спасших их спутницу от насилия, поселяне демонстрировали страх и неуверенность в дальнейшем благополучном развитии событий.

Ночами крестьяне, если и перемещались по дорогам, то только в составе охраняемых владетельных обозов. Вот и эти собственники небольшого хутора у деревни Нижняя Пойма отправились в путь с расчётом прибыть в столицу засветло, но подвела ось одной из телег. Пока ремонтировались, поняли, что до закрытия городских ворот не успевают, да и в темноте продолжать путь на повреждённой телеге по здешней ухабистой дороге означало вновь сломать свой транспорт.

— Сама, господа хорошие, навязалась с нами, — не сильно-то и сочувствуя изнасилованной дочери, пояснил старший хуторянин, — По лавкам и магазинам захотелось побегать.

Из двоих братьев только младший утешал плачущую сестру, а старший, как и их отец, оставался почти к ней равнодушным.

Хотя жизнь крестьян в этом мире попаданец видел со стороны, но уже достаточно хорошо её знал, и поведение хуторян по отношению к своей родственнице его не удивило.

— Четыре с половиной ритала, — сообщил Лойм, когда старший из братьев по его приказу обыскал убитых вояк, — Не густо, — он ещё раз при свете взошедшей первой луны просмотрел на своей ладони монеты и сгрузил их себе в карман.

— И то хлеб, — тоном скупердяя выразился Игорь.

Понятно, что в жалких трофейных грошах наёмников — или кто они были? — теперь уже не узнать — два графа совсем не нуждались, но небогатые дворяне, которыми сейчас представали перед людьми два друга, отказаться от присвоения денег не могли.

Надо отдать хуторянам должное, они всё же попытались отблагодарить спасителей своей дочери и сестры, только вот денег у них совсем не было, они ехали их заработать на продаже овощей и птицы — одна телега оказалась забита клетками с курами и утками.