Грани уязвимости - Екатерина Петровна Шумаева

спала возле моей двери в Рождество, ни когда она пыталась спрыгнуть с моста.

Второй день смотрю, как по телевизору показывают Оливию. Мама, прилетевшая сюда, просто в бешенстве. Она считает ее убийцей, но я знаю, что это не так.

Пуля не задела никакие органы, застряв в плече, но я потерял много крови, началось заражение, и мне делали операцию. И переливали кровь. Как удачно, что в Хэмптонсе оказался мой младший брат, теперь во мне течет его кровь, а я буду обязан ему до конца своих дней. Я так рад этому, что не хочу его видеть.

Он молодец, он достучался до родителей Оливии, и они поехали в полицию. Именно там отследили мой телефон и прислали скорую помощь. Именно это спасло мне жизнь. Еще раз спасибо моему брату, но как ему пришло в голову отпустить Оливию одну на этот завод? А если бы она была ранена? Поправлюсь и поговорю с ним об этом. А пока он ко мне не приходит, наверное, боится моего гнева.

– Картер, хватит смотреть телевизор, тебе нужно отдыхать. – Говорит мама, заходя в палату.

– Когда у меня будут брать показания? – Спрашиваю я.

– Ты только вчера очнулся, сейчас под морфием. Тогда, когда обретешь способность думать. – Отвечает она, садясь в кресло возле кровати.

– Я и сейчас могу думать. – Возмущаюсь я. – Я хочу помочь Оливии.

– Картер, перестань думать о ней. Она убийца. Она убила человека и стреляла в тебя. Пусть отвечает. – Мама повышает голос. – И даже мама прокурор и папа политик ей не помогут.

Я не знаю, как объяснить матери, что в меня стреляла не Оливия, она совершенно не хочет меня слушать. Я говорил ей это вчера, говорил сегодня, несколько раз. Но она стоит на своем. Чтобы не нервничать снова, я выключаю телевизор и говорю:

– Я хочу поспать. Ты будешь сидеть тут?

– Нет, тогда я пойду. – Отвечает она. Целует меня в макушку и выходит из палаты.

Я закрываю глаза. Но перед ними стоит образ Стейси. Пытаюсь отвлечься мыслями о пуле. Я попросил сохранить ее и отдать мне, чтобы я сделал кулон и повесил на шею, но врачи сказали, что это нужно уладить с полицейскими.

Глава 29

Оливия.

Седьмое июля

Чувствую себя кинозвездой, которую преследуют папарацци, но я убийца, а они в поисках сенсации. Сегодня первое заседание, по моему делу. Я думала, что расследование будет длиться дольше и у нас будет больше времени, чтобы подготовиться, но, как говорит Тейлор, это громкое дело, они хотят быстрее наказать меня и расквитаться.

Маму отстранили от работы на время следствия. Она, мягко говоря, не совсем рада этому, но не винит меня ни в чем.

Вчера мы до самой ночи строили линию защиты, и адвокат настоял на том, чтобы мы представили это дело, как самооборону. Несчастным случаем это не назовешь, ведь я выпустила в нее целых три пули. Я даже не помню, как это произошло, потому что в этот момент все мои мысли были о Картере.

Как и всю прошлую ночь. Я до сих пор не знаю как он себя чувствует, но надеюсь, что увижу его сегодня в суде. Мне достаточно только одного взгляда, чтобы понять как он.

У сердца с глазом – тайный договор:

Они друг другу облегчают муки,

Когда тебя напрасно ищет взор

И сердце задыхается в разлуке.10

Я вспоминаю строчки Шекспира, пока выхожу из автомобиля. Сегодня на мне черное платье, волосы собраны в пучок и огромные черные очки, чтобы не ослепнуть от фотовспышек.

Мистер Эндрюс останавливается возле одного из журналистов и говорит:

– Вся информация будет после вынесения судебного решения. А сейчас, я очень прошу вас оставить в покое девушку, которой пришлось пережить многое.

Мы уходим, оставив журналистов с еще большими вопросами, и я радуюсь тому, что в здание их не пускают.

– Обратно будем выходить через черный вход. – Говорит мне мама, держа меня за руку.

Папа не поехал, у него была важная встреча, которая намного важнее, чем заседание, на котором решается дальнейшая жизнь его дочери.

– Ну, это же еще не приговор. Вот на вынесении приговора я обязательно буду. – Пошутил он сегодня утром.

А мне было совершенно не смешно, а очень обидно. В то время как мама терпит лишения, отстранение от работы, папа ведет себя, как ни в чем не бывало.

В коридоре я вижу Макс и Джеймса, которые стоят у входа в зал. Подруга поднимает руку в приветствии, и я вижу испуг в ее глазах, но я ищу глазами не ее.

Затем я вижу Чака и какую-то женщину средних лет, стоящую рядом. Он порывается подойти ко мне, но она одергивает его и что-то шепчет на ухо. Он мгновенно мрачнеет.

Мы заходим в зал и садимся. Заседание начинается.

Прокурор пересказывает, в чем меня обвиняют, а это преднамеренное убийство, похищение, покушение на жизнь моего парня. Этого списка хватит, чтобы я никогда не вышла из тюрьмы.

– Ваша честь, – говорит мой адвокат. – Мы хотели бы выслушать потерпевшего, Мистера Картера Харриса.

– Сейчас он не в состоянии давать показания, но мы вызовем его к следующему заседанию. – Отвечает прокурор.

Начинают вызывать свидетелей. Я жду показаний Макс и Чака, но вызывают какого-то полицейского. Когда он входит, то я узнаю того самого офицера, который смеялся над нами, когда мы приехали в участок.

– Представьтесь, пожалуйста. – Просит его судья. – Вы находитесь под присягой.

– Офицер Кевин Леран, Ваша честь. – Отвечает он.

Прокурор начинает задавать вопросы.

– Когда вы увидели подсудимую, и при каких обстоятельствах?

–Она приехала к нам в участок и пыталась заявить о похищении своего парня. – Отвечает офицер.

– Что именно она говорила, можете вспомнить? – Спрашивает прокурор.

– То, что ее молодой человек уехал вместе со своей бывшей девушкой. – Говорит он. – Ей казалось, что у нее в руке был пистолет.

– Почему вы не отреагировали на заявление? – Спрашивает прокурор.

– Это выглядело так, словно она ревнивая девушка, которой изменил парень, и она хочет ему отомстить. – Отвечает Кевин.

Меня наполняет злость. Что значит отомстить? Я нормально объяснила ему то, что Картер в опасности.

Далее к допросу подключается Тейлор.

– Скажите, пожалуйста, офицер, Мисс Тернер была одна?

– Нет, с ней был молодой человек, но он не участвовал в разговоре. – Говорит офицер.

– В зале суда присутствует этот человек? – Спрашивает мой адвокат.

Офицер оглядывается, но не находит.

– Нет.

– Я хотел бы вызвать Чарльза Харриса, чтобы офицер сказал, он ли это. – Обращается