Позднорожденные - Екатерина Шельм

— Я не могу. Я должен как можно скорее стать сильным и умелым. Сейчас мой уровень удручающе низок, хотя Синай и отдает мне все свое время.

— Зачем тебе становиться сильным и умелым?

— Юноша не может считаться мужчиной, пока он слаб физически. У нас быть неумелым воином — позорно. Разве могу я защитить любимых, если даже себя защитить не способен?

— Но ты ведь спас Нилана. И меня ты защитил… кажется.

— Но я был не один. Со мной был Синай. Он — великий войн. К тому же я использовал огнестрельное оружие. Эльфы его презирают.

— А ты нет?

— Эльфы, как и люди, с предубеждением относятся к изобретениям друг друга. Я стараюсь брать от обоих миров лучшее и не делить технологии на свои и чужие.

— Мне казалось, эльфы чураются наук и современных технологий. А тут есть электричество, водопровод…

— Это наши изобретения.

— М-м?

— Это эльфийские технологии, не людские.

— Извини, конечно, — насторожилась Софи. — Но есть конкретные люди, которые изобрели электричество.

— Которые сказали, что они изобрели его, и никто не стал это оспаривать.

Софи пораженно жевала.

— Ты сейчас серьезно?

— Вполне. К чему было поднимать шум и отбирать у людей славу? Эльфам было все равно, кого будут считать первопроходцем. Мы… наверное чуть менее тщеславны, чем люди. Людям очень хочется, чтобы их имена остались в веках, мы же не думаем об этом.

— Наверное, потому что вы сами можете остаться в веках, — хмыкнула Софи, продолжая есть.

— Возможно. А позднее эльфы и вовсе просто стали пользоваться людскими учеными. Например, телеграф и все что связано со связью вплоть до интернета, все эти исследования финансировались эльфами.

— Ты шутишь?! — Софи изумленно вздохнула.

— Нет. Сама подумай, кому больше всех нужна была связь на большом расстоянии. Людям, что занимали почти все земли двух материков и островов, или восьми оставшимся эльфийским городам, что за триста лет войн оказались отрезанными друг от друга?

— Полагаю что эльфам…

— Именно. Но если бы изобретение телеграфа шло от эльфов, его бы сочли опасной и не нужной глупостью. К тому же «Согласие о Землях» было так свежо, никто не знал, сколько продержится новообретенный мир. Да многие и не понимали, почему загнанных в угол эльфов просто не добить. У моего народа было много врагов среди людей и совсем не было друзей. Нам нужна была связь, а построить телеграфные столбы и протянуть линии… могли только люди. И тогда у одного ученого появился щедрый меценат с деньгами, идеями… и шляпой. — Джон хитро усмехнулся. — Прошло двадцать лет… и мы смогли связаться с Халтером, потом с Сигайной, потом с Макидаром… Мы снова могли говорить с нашими братьями.

Софи пораженно слушала. Она никогда не думала, что исторические события, о которых она читала в пыльных учебниках, могли иметь совершенно четкие современные последствия. А сейчас она ела курицу, которую приготовил легендарный Финар Заградитель, остановивший Второй Лесной Поход людей.

Софи чувствовала, что ее голова вот-вот взорвется, не в силах осознать это. Древние войны обретали плоть и кровь прямо у нее на глазах. А ведь Первый Лесной Поход был так давно, почти шестьсот лет назад, что казался сказкой. Тогда люди верили, что в эльфийских городах есть источники вечной жизни и если захватить их, то и люди смогут обрести бессмертие. Глупость конечно, но тогда в это верили. Большинство эльфийских городов были спрятаны в лесной глуши, и лишь один был на побережье. Владрир. Люди стремительно и дерзко осадили его и, всего после нескольких недель, взяли. Некоторые источники говорили, что город был полупустой, что все эльфы ушли морем. Другие возражали, что у короля Стефана был мощный флот, и бухта не могла остаться свободной, а значит, в городе развернулась кровавая бойня.

Софи подумала, что в Сиршаллене найдутся те, кто мог бы рассказать, как было на самом деле. Синай, принц Эльтан или же сам Владыка эльфов… Тот город теперь назывался Сланден, и от эльфийского прошлого в нем остались только руины старых крепостей, пара сохранившихся статуй и монументальная базилика, что служила дворцом тамошнему Владыке, а теперь была музеем.

Софи и сама ездила туда на экскурсию однажды. Город как город, улицы, дома, дороги… Не верилось, что когда-то он был эльфийским.

— Я никогда не думала об этом, Джон. Не знаю даже почему. Для меня все это так странно… Я ведь родилась, когда мир был уже таким…

— Я тоже. Я не видел золотого века своего народа. Я пришел на обломки, я застал лишь руины и пепел.

Он сказал это с такой болью, что Софи протянула руку и взяла его ладонь.

— Мне очень жаль.

Джон мягко сжал ее пальцы в ответ.

— У тебя удивительно чуткое, доброе сердце. Даже когда перед тобой чужак, ты сопереживаешь ему. Я ведь чужой твоему народу.

— Но ты мне не чужой.

— А ты для меня самое драгоценное, что есть в моей жизни.

Софи вспыхнула и отстранила руку.

— Джон! Ты что! Такое говорить! Ты меня… смущаешь. — Софи покраснела и отвела взгляд.

— Прости… Я не могу иначе. Я опьянен своим счастьем.

— И ты снова меня смущаешь! — простонала Софи, спрятав щеки в ладонях.

— И снова прости. Мне не говорить такого?

Софи на мгновение задумалась. Она не могла честно сказать «Нет, не говорить». Услышать такие слова из уст Джона было мечтой. Просто эта мечта сбывалась как-то слишком стремительно.

— Знаешь, я вроде бы человек с короткой жизнью, но даже я не могу так торопить события. Это просто… ах, взрывает мне голову!

Джон нахмурился.

— Тебе больно?

— Да нет, просто… все так неожиданно и стремительно и… это меня смущает. Эти слова мне очень приятны. Очень, правда. Но они и смущают меня до икоты. И меня смущает, что я не могу тебе сказать что-то такое же в ответ.

— Почему не можешь? — Джон лукаво улыбнулся.

Софи онемела.

— А… я не знаю.

— Быть может… ты попробуешь?

Софи прыснула.

— Сказать тебе что-то приятное?

— Да.

— М… — Софи замялась. — Твои губы так и хочется поцеловать.

Джон зарделся.

— Ага! — злорадно ткнула в него пальцем Софи. — Теперь понимаешь? Тебе же не неприятно это слышать, однако, что-то ты покраснел, мой принц.

— Но это же совсем не то, что я говорю тебе. — Проворчал Джон.

— Похоже, нас смущают разные вещи, Джон, но смущают совершенно одинаково. Поэтому, если тебе очень хочется сказать мне, что ты там не можешь сдержать в своем сердце, будь готов — у меня есть чем ответить.