Дом среди звезд - Сергей Горбонос

– Великие духи, спасибо вам. Все-таки жива, – выдавил из себя сержант, глядя, как в плотной коробке из гвардейцев двигается считавшаяся давно погибшей дочь их князя. Та, что сможет вернуть огонь в сердце и покой в душу их князя – альва, до ее предполагаемой «смерти» считавшегося одним из лучших командующих альвийских ВКС.

* * *

Один ни чем не примечательный день на станции выдался для княжеских гвардейцев, возможно, одним из ответственнейших и наисложнейших в их карьере. Операция по сопровождению и охране дочери самого князя с каждым пройденным отсеком приобретала все большую и большую сложность. Направлялись они прямиком к князю. Как им сообщили, бригада врачей будет ждать их все там же. Часть медиков останется в покоях князя с дочерью, остальная часть уже все подготовила для осмотра и оказания, в случае необходимости, помощи выжившим гвардейцам, в отведенном для их нужд целом крыле. Поэтому маршрут гвардейцев был незамысловат – довести дочь к родителю, да довести так, чтоб ни волосок…

Но путешествие превратилось в настоящий персональный ад для охраны. Со всех отсеков, даже из отдаленных секторов и крыльев станции стекались альвы. Они приходили, чтобы выразить свое почтение Айле. Слишком свежи еще те воспоминания, когда большинство из них были передислоцированы, читай – сосланы, в эту колонию, и какую поддержку тогда оказала эта молоденькая девчушка вновь прибывшим.

Множество жителей представляло собой винегрет из обычных альвов и благородных, из военных и гражданских. Сложно было найти какой-либо из альвийских благородных домов, не воспользовавшихся возможностью отослать «за горизонт» неугодных дому родственничков. Встречались здесь и кровники. Не один и не два раза колония была на грани гражданской войны местного масштаба. Странно, но князь не вмешивался. Чего не скажешь об Айле. Поговаривали, что он не вмешивается специально, считает это частью ее обучения. Но как бы то ни было, эта молодая альвийка постоянно оказывалась меж двух огней очередного спора, иногда даже кровопролитного. И находила слова. Отыскивала точки взаимного соприкосновения, возможности забыть старые обиды, возможности загладить непонимание. И народ это ценил. Народ помнил. И если князя уважали как хорошего правителя, то его дочь любили всей душой за то тепло, что она несла в своей душе. Поэтому никто не усомнился в необходимости ее участия в посольской миссии к людям фронтира.

И после ее «гибели» даже самые черствые сердца дрогнули.

Был даже один экстраординарный случай. Криминалитет среди альвов – весьма редкое явление. Фактически на нарушение закона идут или самые бедные слои населения, или отлученные от дома благородные. Но их объединение в криминальные кланы значит для них значительно больше кружка по интересам. Для них это вновь образованная семья, их новый дом и «дом». А за своих они готовы стоять до последнего вздоха. И вот такая организация отсылает два письма. Точнее, одно письмо со словами утешения получает князь. Это письмо, как и сотни остальных, полученных в те дни князем, имеет стандартную подпись: «Мы скорбим». В то же время начальник службы безопасности станции получил такое же письмо и посылку, с одной лишь разницей, что подпись выглядит как: «Мы ВСЕ скорбим». А довольно объемная посылка при вскрытии оказалась мобильной морозильной станцией с более чем двумя дюжинами отрезанных альвийских голов. Как позже выяснила служба безопасности, почти все из них были «на карандаше» по подозрению в шпионской деятельности в пользу отдельных домов альвов, а иногда даже людей. Они прятались среди криминала, рассчитывая на особое отношение к родственности последнего. Теперь тех, кто не скорбел, не осталось… «Мы все скорбим». Таково было уважение к этой молодой альвийке.

Но вернемся к нашему шествию. Альвы стекались отовсюду. Все считали своим долгом, как минимум, поклониться и сказать пару теплых слов. И это перед гвардейцами, получившими разрешение на применение оружия внутри станции. Да если бы альвы знали о том, кто находился в челноке во время операции по уничтожению диверсантов, то этих киборгов за считанные секунды разорвали бы не только военные, но и обычные жители, причем, не считаясь с потерями. Глядя же на Айлу, возникало двойственное чувство. Было видно, что девушка измотана и явно торопится к отцу и задержки населением ее изматывают, но в то же время эта поддержка придает ей силы двигаться дальше.

Но, не доходя до покоев князя одного отсека, все население будто бы на невидимую стену нарвалось, далее следовать не хватило бы наглости даже самым отмороженным. Даже гвардейцы до дверей князя сопровождали Айлу минимальным составом. А в кабинет отца она и вовсе входила одна.

В кабинете ее встретил отец. Впервые за долгое время в глубине его глаз снова можно было увидеть ту давно потерянную часть души, что ранее умерла с его дочерью, превратив любящего отца в изматывающего себя работой трудоголика.

– Доченька, видимо, сами боги смилостивились, дав мне лучик надежды в это тяжелое для нашей колонии время.

– Папа. Я скучала, папа… я сильно скучала. Я думала, что уже не увижу тебя вовсе. Нас ждут действительно тяжелые времена. Я видела их флот. Флот, что направляется прямиком к нам.

– Кого «их»? На кого вы наткнулись, доченька?

– Ноша всегда становится легче, стоит лишь разделить ее с друзьями. И ОН уже летит сюда… – тихо проговорила девушка, роняя на пол треснувший кусочек хрусталя и одновременно с этим падая на руки к отцу, потеряв сознание.

Темнота.

Сон без сновидений.

Четкий голос, идущий отовсюду: «Послание получено… получено… получено…»

Айла рывком пришла в себя. Ощущение сна сменилось совершенно другим, почти позабытым за долгое время – ощущением домашнего тепла.

Даже не оглядываясь, она легко определила, где сейчас находится. Айла лежала на кровати, своей кровати, в своих покоях на станции. Такой родной и уже немного позабытой станции. А рядом с кроватью сидел отец. Держал ее за руку и, судя по всему, немного задремал. Девушка не шелохнулась, не издала ни звука, но стоило ей открыть глаза, как тут же проснулся и отец.

– Доченька, как ты себя чувствуешь?

– Спасибо. Все хорошо.

– Точно? Может, слабость или где-то болит? Может, продолжает клонить в сон?

– Да нет, я чувствую себя отдохнувшей. Отчего ты так настойчиво интересуешься? Пока я была без сознания, меня осматривали доктора? Они что-то нашли?

– В том то и дело, что ничего. На вид явные признаки слишком затянувшегося криосна. Но и вредных последствий почти нет. Будто это было очень давнее повреждение и при этом тебе изначально была оказана оперативная и очень правильная и продуктивная помощь. Врачи признаются, что столь оперативно и правильно можно получить медицинскую помощь разве что где-то на столичных планетах. Но никак не в богом забытых системах фронтира. Доченька, я понимаю, что ты сильно устала, ты многое пережила, но я тебя умоляю, расскажи, что же там случилось. От этого зависят жизни многих, возможно даже под угрозой само существование станции.