Гимназистка. Под тенью белой лисы - Бронислава Антоновна Вонсович

ничуть не менее хищная, чем волковская. А возможно, даже более: мне-то никто не угрожал внезапным Поленькиным явлением. – Мы же с вами не так давно виделись.

– Мне кажется, Лиза, что вы хотите совершить ошибку, – проникновенно сказал Волков. – В салонах нынче только и разговоров, что о возможной смене невесты цесаревича. Но вы, вы же видели его, должны были понять, что Львовы вырождаются.

Да, Рысьина оказалась права: я слишком хорошо подумала о Михаиле Александровиче. Такие массированные слухи точно не появляются на пустом месте.

– Не переживайте, Александр Михайлович, – самым медовым тоном пропела я в ответ. – Я позабочусь об улучшении львовской наследственности. Уже даже некоторые шаги сделала в этом направлении.

Я имела в виду Аню Тимофееву, чего Волков никак знать не мог, поэтому понял мои слова так, как ему было ближе. Ухо у него опять дернулось, а в глазах появился нехороший зеленый огонь. Настолько нехороший, что мне сразу показалось, что красные глаза моей лисы с зеленым не гармонируют вовсе и нам срочно нужен кто-то третий, у кого глаза будут гореть желтым, и желательно, чтобы он стоял между нами. Пожалуй, сейчас я согласилась бы на любую прослойку между собой и штабс-капитаном, настолько накалилась обстановка в лаборатории.

– Не туда шагаете, Елизавета Дмитр-риевна, – натуральным образом прорычал он, наклоняясь надо мной.

Нос у него вытянулся, губы чуть приподнялись, обнажая заострившиеся зубы. Это выглядело еще внушительней оттого, что при его появлении я не встала и так и сидела за столом. В этот миг я особенно остро поняла, почему кошачьи так любят шипеть на противников, сидя где-нибудь наверху, там, где до них не дотянуться.

– Не вам указывать мне направления для прогулок, Александр Михайлович, – отрезала я, стараясь не показывать страха. Я захлопнула книгу, встала и подошла к двери, порадовавшись, что она осталась открытой. – А вот я вам вполне могу его указать. Нечего вам тут делать без разрешения заведующего лабораторией господина Тимофеева. Убирайтесь.

– В самом деле, господин штабс-капитан, что вам здесь нужно? – поинтересовался вернувшийся Тимофеев. Очень кстати вернувшийся. – Посторонним здесь не место. Да еще таким посторонним, которые угрожают сотрудникам.

– Добрый день, Филипп Георгиевич. Я не посторонний, – почти спокойно ответил Волков, внешность которого волшебным образом вернулась к норме. Он подошел к Тимофееву и протянул ему большой коричневый конверт со штемпелем какой-то важной организации с одной стороны и толстой сургучной печатью с другой. – Я к вам с поручением он господина Свиньина-Морского. И я не угрожал Лизе, она просто выражала опасение, что вам не понравится, что в ваше отсутствие в лаборатории находятся посторонние. Возможно, еще переживала за собственную репутацию, но поверьте, в моем присутствии ей ничего не грозит.

Тимофеев весьма скептически хмыкнул, но конверт принял, отнес его на собственный стол и только после этого снял и пристроил на вешалку пальто. Я продолжала выразительно стоять у двери, но Волков столь же выразительно этого не замечал, он смотрел на заведующего лабораторией, словно тот должен немедленно согласиться на переданное предложение.

– Я ознакомлюсь с письмом господина Свиньина-Морского, подумаю, что можно сделать и можно ли вообще, и сообщу ему, – Тимофеев намекнул, что присутствие штабс-капитана более нежелательно.

– Как скоро, Филипп Георгиевич? – Волков стоял рядом с заведующим лабораторией и гипнотизировал того взглядом. – Видите ли, мое ведомство заинтересовано в скорейшей разработке этого артефакта.

– Пару дней мне нужно точно, Александр Михайлович. Такие дела быстро не решаются. Не смею вас задерживать, я прекрасно понимаю, сколь занятая вы особа.

Тимофеев махнул рукой, изображая прощальный жест, отвернулся от штабс-капитана, заметил мою коробку с запиской, прочитал, чуть насмешливо хмыкнул, но коробку в мусорное ведро не выбросил, отодвинул на край стола. Волков стоять рядом не стал, вернулся ко мне, опять засиял зеленью глаз и прошипел так тихо, что что-то услышать и понять мог только оборотень.

– Вы думаете, я буду молчать, Лиза? Репутации Львовых не пойдет на пользу известие о том, что у них можно безнаказанно украсть столь ценный артефакт. А насколько им понравится, что артефакт у вас, вы подумали?

Вид при этом, если не считать зелени глаз, он имел самый почтительный и, можно сказать, даже восхищенный моей особой.

– Я же не сбываю его на сторону, – интимно прошептала я Волкову. – Можно сказать, все в дом, все в семью. – Он дернулся. – А что касается того, что у них что-то было украдено… Не боитесь прослыть пустобрехом, Александр Михайлович? Доказательств у вас нет.

И я нежно ему улыбнулась. Со стороны наверняка казалось, что мы если не признаемся друг другу в любви, то непременно беседуем о чем-то очень приятном и захватывающем – о храме для проведения свадебной церемонии, например. Или маршруте путешествия в медовый месяц. Ни о чем другом с таким выражением счастья на лице не говорят.

– Это ваше последнее слово?

Волков спросил вроде спокойно, но как-то так, что я забеспокоилась за целостность собственной пушистой шкурки. С него станется написать донос на незаконное хранение уворованных артефактов. А артефакт до сих пор не извлечен, и неизвестно, когда и как это случится.

– Разумеется, нет, Александр Михайлович, – проворковала я, призывая на помощь все свое обаяние. – Вы же знаете, что барышням свойственно постоянно хотеть то одного, то другого. Но если вы мне честно расскажете, чем мне грозит второй зверь, я могу и пересмотреть свое отношение к вам.

А могу и не пересмотреть. Дух захватывало от того, что я могу. Или от страха перед штабс-капитаном – так и не понять сразу. Но то, что дух захватывало, – это сомнению не подлежало.

– Я вам уже рассказал. – Зелень из глаз исчезла, но честности там не наскреблось бы и на грамм.

– Александр Михайлович! – укоризненно бросила я. Наверное, излишне громко, потому что Тимофеев посмотрел на нас и нахмурился, поэтому я закончила куда тише: – Будете продолжать вешать мне лапшу на уши, разговор у нас не получится.

– Лапшу на уши? Впрочем, я понял, что вы имеете в виду, Лиза.

Еще бы он не понял: будь то, что Волков рассказал, правдой, он бы не прибежал сегодня, испытывая уверенность, что я могу выйти за Львова. А значит, смерть мне точно не грозит. Во всяком случае, от лисы.

– Подсунули мне Воронова, чтобы запугать.

– А вы не из пугливых, да, Лиза? Но зачем мне вам помогать, если вы собираетесь украсить свою прекрасную головку короной не в моей компании? Мне кажется, мы бы с вами смотрелись на троне куда лучше, Лиза. Подумайте об этом.

Если бы нас сейчас увидела Полина Аркадьевна, вся бы изошла ревностью,