Дело о 140 миллиардах, или 7060 дней из жизни следователя - Владимир Калиниченко

– Ты выделил и отдал в район часть своего дела, – сказал он. – Потребуй его обратно, изыми из дела один документ и отдай Баранову. Он тебе тут же отвалит две штуки (две тысячи рублей).

Выслушав предложение, следователь помчался к прокурору края Борису Ивановичу Рыбникову. Решили, не подключая к этому делу милицию, сами взять Баранова с поличным. По разработанному сценарию «заявитель» встретился с Барановым, взял у него две тысячи рублей и спрятал в сейфе.

Зная, что на этом этапе профессионал может придумать любую версию в свое оправдание, его решили брать после совершения конкретных действий в интересах взяткодателя. Для этого из районной прокуратуры истребовали дело. Пока оно шло по почте, прошла неделя.

Наконец настал день, которого ждали. Баранов пришел за желанным документом. Его вырвали из дела и вручили ему. На выходе Баранова задержали. Все было прекрасно, но… По нашему закону освобождению от уголовной ответственности подлежит лишь лицо, добровольно заявившее о даче взятки, но никак не тот, кто взятку получил. Специфичен этот состав преступления и тем, что его не может быть в природе без лица дающего и лица берущего взятку; а если быть точнее, без надлежащей правовой оценки действий этих лиц. Следователь взятку получил, хранил деньги в сейфе и выполнил за взятку определенные действия. По закону он совершил тяжкое преступление, хотя ранее заявил об этом добровольно. Но нет в законе положения, освобождающего взяткополучателя от уголовной ответственности. Нет!

По ситуации необходимо было признать, что в действиях следователя нет состава преступления по отсутствию умысла, то есть субъективной стороны. Но тогда, если снова строго следовать букве закона, нет состава преступления и в действиях взяткодателя. Казус? Не совсем.

Если бы Баранова взяли с поличным, когда он принес деньги, все было бы строго по закону. Ему пришлось бы отвечать за покушение на дачу взятки. Но уж очень хотелось моим краснодарским коллегам искусственным путем получить доказательства по делу. А если снова говорить строго языком закона, занимались они элементарным провоцированием взятки. До 1961 года в Уголовном кодексе, который готовили юристы, получившие настоящее, а не формальное образование в учебных заведениях, созданных при царе-батюшке, предусматривалась уголовная ответственность и за провокацию взятки.

Необходимость в этой норме отпала, когда партия, по указанию Никиты Сергеевича Хрущева, объявила «бескомпромиссную борьбу» с этим чуждым социализму явлением.

Кстати, загорелись тогда и идеей расширения круга взяточников. Потому из текста статьи, предусматривающей ответственность за получение взятки, убрали слова о том, что взяткополучателем признается лицо, выполнившее или намеревавшееся выполнить в пользу взяткодателя действия «исключительно» с использованием своего служебного положения. Теперь взяточником можно было признавать любое должностное лицо. Кстати, в редакции УК РФ 1997 года все осталось по-старому.

Но вернемся к Зотову. Он хотел получить взятку и знал за что. Разуева пригласил к себе через несколько дней после встречи на «Лермонтовской». Поблагодарил за джинсы и спросил, как решается вопрос с деньгами. Разуев ответил, что по крайней мере половину или чуть меньше он в ближайшее время найдет.

– Я уезжаю в Челябинск и там тебя жду. Думаю, такая поездка тебя не затруднит. Что достанешь, привезешь туда. Жить я буду в гостинице. По брони МВД, там закажу номер и тебе. В общем, через десяток дней жду.

До отъезда Разуева в Челябинск туда вылетела оперативная группа. Тщательно проработали операцию, но ошибку допустили в мелочи. Разуев позвонил Зотову и спросил, где и когда они могут встретиться.

– Езжай в гостиницу, место я тебе закажу.

– Нет, спасибо, я уже устроился.

Последовала длинная пауза. Голос Зотова изменился:

– Хорошо, завтра в десять жду тебя в УВД.

Разуев не располагал кругом связей в Челябинске и поселиться в престижной гостинице, как обычный советский гражданин, не мог. Это сразу понял Зотов. Для Разуева пришлось придумывать правдоподобную версию поселения в гостиницу.

Зотов встретил Разуева холодно и сугубо официально. Как бы невзначай спросил, кто помог с гостиницей. Разуев изложил подсказанную ему чекистами версию.

– Деньги я привез. Правда, достал только три тысячи, – виновато закончил вступление Разуев.

Зотов разыграл удивление:

– Нет, так, друг мой, нельзя. Ущерб государству нужно возмещать полностью. Только это может тебе помочь. Давай.

Разуев протянул сверток с деньгами. Зотов аккуратно развернул его, но к деньгам не притронулся и сел за пишущую машинку.

– Так, говоришь, здесь три тысячи? Прекрасно.

Слушая стук клавиш машинки, Разуев лихорадочно размышлял: что еще придумал изворотливый следователь?

– Вот так, – проговорил Зотов, вынул лист и протянул Разуеву. – Расписывайся!

Растерявшийся Разуев читал: «Протокол добровольной выдачи». Согласно этому документу, он добровольно, в порядке возмещения ущерба, причиненного государству, вносил три тысячи рублей. Зотов предложил ему подписать документ.

Разуев подошел к двери, обернулся:

– Виктор Алексеевич, вы как-то говорили, что вам нужна дубленка. Я ее привез, но сюда нести не стал. Подозрительно заходить в это здание с большим свертком.

Голос Зотова потеплел:

– Занесешь завтра.

Расставшись с Зотовым, Разуев поехал на конспиративную встречу. Там сообщил о новом маневре взяточника. Мнения о дальнейших действиях по задержанию Зотова разделились. Одни настаивали на немедленном проведении обыска в его кабинете, другие против этого возражали.

– Он не приглашал понятых, – говорили сторонники первого варианта.

– Верно, – соглашались работники прокуратуры, – но он легко уйдет от этого, объяснив, что избегал формальностей. Придется извиниться, на том и расстанемся. Да и при таком раскладе ни один уважающий себя прокурор не даст санкцию на арест.

Решили «игру» продолжать. Разу ев понес Зотову дубленку. Оперативник из КГБ на подкладке внутреннего кармана фломастером написал всего одно слово: «Взятка».

Зотов назначил следующую встречу через двадцать дней.

– Торопись. Сроки следствия небезграничны, и в отношении тебя нужно принимать решение, – заявил он Разуеву. – Дубленка мне понравилась, но остальные денежки ты все же довези.

Зотов явно терял бдительность и начинал верить Разуеву. Удивительно, что, ранее проявляя столь завидную осторожность, сейчас он осматривать дубленку не стал. Тогда же решили, что брать его как с поличным с одной этой вещью – неразумно. Он мог заявить, что просто купил дубленку у Разуева.

Через три недели Разуев вновь приехал в Челябинск. Днем звонить Зотову не стал и разыскал его вечером по телефону в номере гостиницы.

– Все привез? – спросил Зотов.