Котт в сапогах - Сергей Ковалев

– И много ты дичи подстерег? – с сомнением оглядел я тощую, облезлую тушку собеседника.

– Э-э-э… Ну пока нисколько, – вздохнул пес. – Да и какая тут дичь? Город же рядом. Вот когда я жил в селе…

– Стой! Я тебя вспомнил! – воскликнул я. – Это ты меня из огорода хотел прогнать, а я тебе по морде когтями заехал!

– Угу. Я это, – смущенно проворчал пес. – Ты прав оказался. И месяца не прошло, как хозяин съездил на ярмарку и вернулся со щенком волкодава. Я ничего плохого не скажу – щенок он и есть щенок, на что натаскали – то и делает. Вот только хозяин вздумал его на меня натаскивать. А куда мне против здоровенного волкодава из весеннего помета? У меня уж и клыки-то не все на месте… Пришлось бежать.

– А как ты здесь оказался?

– Да прибился сначала к какому-то бродяге, потом – к паломникам, – вздохнул пес. – Совсем опустился. Бежал за теми, у кого хоть немного еды можно было выпросить. А здесь потерялся… Ну да ничего – рядом город, отбросов пока хватает. Главное – успеть до городских собак найти, а они пронырливые, все помойки знают, мне с ними трудно состязаться.

– А как ты в город пробираешься? – заинтересовался я.

– Как? Да легко – прохожу через ворота.

Вот черт! Я так привык изображать человека, что не сообразил – стоит мне снять одежду, и можно спокойно пройти внутрь города – стражникам ведь наплевать на кошек и собак, снующих туда-сюда.

– Так что насчет обеда? – деловито осведомился пес. – Могу помочь его придушить. Тушку пополам.

– Это не обед, это мой спутник.

– Петух? Ты какой-то странный кот – я сразу заметил. Зачем тебе такой спутник?

– Не знаю. Вернее – не знал до этой минуты. Слушай, ты хочешь есть?

– А то! Что, решился? Задавить его?

– Погоди. В этом петухе мяса – одни слезы. Мне и одному мало будет, а вдвоем вообще только голод растравим. Но у меня есть идея. Если все получится – еды будет больше, чем мы сможем съесть.

– Врешь! Столько еды не бывает! Я знаешь сколько могу съесть?!

– Сам убедишься. – Я стащил плащ, камзол, штаны, свернул все в один узел с сапогами, запрятал все это в кустах. – Только надо сначала немного потренироваться. Иголка! Петух! Идите сюда!

Думаю, если бы у моих слушателей были пальцы, то, выслушав мою идею, все трое одновременно бы покрутили пальцем у виска. Во всяком случае, выражение морд у пса и у лошади было соответствующее, что касается петуха – вы никогда не видели, чтобы у птицы «отвисла челюсть» от удивления? Я видел.

– Но… мой капитан… – первой решилась высказаться Иголка. – Вы как себя чувствуете? Я понимаю, нам всем пришлось тяжело в этом марш-броске, а командиру всегда тяжелее приходится из-за груза ответственности. Может быть, ну его, этот Думмкопф? Мы прекрасно отдохнем и где-нибудь на поляне в лесу. И еду найдем обязательно…

– Да чего ее искать? Вот же этого, с клювом – съесть можно!

– Я бы попросил впредь избавить меня от подобных инсинуаций! Особенно от подобного люмпенизированного существа!

– Ничего я не люмпень… люмпрен… изирован! Я если мяса поем, еще ого-го как могу!

– Где ты только такое чучело подобрал? Впрочем, similia similibus curantur!

– Ты чего обзываешься?! Капитан, чего он обзывается?!

– Вот тупица! С кем я вынужден общаться?!

– Спокойно! Тихо! Он не обзывал тебя, просто сказал на латыни «Подобное излечивается подобным». Видимо, ты хотел сказать trahit, а не curantur?

– Что хотел, то и сказал! – надулся петух.

– Так я не понял – можно его съесть?

– Вообще-то я вижу в идее капитана рациональное зерно! – Петух опасливо перебрался на спину Иголки. – Кое-кто скажет – это безумие! Да, отвечу я, но в этом безумии спасение для нас!

– Эк закудахтал, – сердито проворчал пес. – А я вот все равно считаю, что лучше съесть этого крикуна и идти дальше. Да и не умею я эти трюки выделывать.

– Никто не умеет. Среди нас нет цирковых артистов. – Я не стал упоминать о своем печальном опыте в цирке Сароза. – Но ничего невозможного от нас и не требуется. Несколько самых простых трюков. Вот смотри – я могу делать так… вот так… и вот так…

Я несколько раз перекувырнулся через голову, подпрыгнул; сделал в воздухе сальто и прошелся на передних лапах.

– Ничего сложного в этом нет. А зеваки будут в восторге – им покажется, что это чудеса дрессировки. Ну попробуй!

На самом деле все оказалось не так просто, и я промучился со своим «цирком» почти до вечера. Сами трюки действительно были несложными, но очень важна была организация представления – в определенный момент мне необходимо было незаметно исчезнуть, но так, чтобы представление продолжалось. Наконец добившись более-менее удовлетворительного результата, я оставил спутников упражняться, а сам поспешил в город.

Как и следовало ожидать, стражники не обратили внимания на кота, прошмыгнувшего в ворота. Я не стал забираться далеко в город и искать центральную площадь – солнце уже клонилось к горизонту и надо было спешить. Выбрав первую же многолюдную улицу, я повторил свой коронный номер – прошелся сначала на задних, а потом – на передних лапах. Прохожие стали оглядываться. Я сделал несколько кульбитов, станцевал некий импровизированный танец, опять покувыркался. Вокруг начала собираться толпа праздных гуляк. Этого-то мне и было нужно. Продолжая пританцовывать, я направился к воротам. Толпа последовала за мной. Надо было видеть лица стражников, когда мимо них строевым шагом промаршировал огромный черный кот, за которым следовала толпа горожан. Судя по тому, как истово они крестились, не иначе решили – зачарованных горожан уводит из города злой колдун.

Так мы добрались до облюбованных мною кустов. Я подскочил к своей «труппе» и рявкнул:

– Ну давайте-ка зажжем!

И мы зажгли. Конечно, с точки зрения опытных циркачей наше выступление было нелепым и плохо поставленным. По сути, мы просто прыгали, кувыркались и кривлялись кто во что горазд. Что-то получалось, что-то – не очень, ведь у моих спутников не было никакого опыта. Но собравшаяся публика была не особо требовательна и принимала нас очень хорошо. Иголка снискала восхищение, демонстрируя банальные кавалеристские приемы – парадный шаг, «свечки», отбивы ногами и поклоны. У пса толком ничего не получалось, он постоянно падал, путался в лапах, но благодаря жалкой внешности эти его эскапады воспринимались зрителями как шутовство и ему хлопали не меньше, чем Иголке или мне. Петух, хоть и не прекращал ворчать и издеваться над интеллектуальным уровнем людей, честно отрабатывал свой хлеб – танцевал, ездил на Иголке, псе и мне, изображал пьяного. Заметив, что артисты мои начинают выдыхаться, я незаметно ускользнул за куст и быстро нацепил на себя одежду. Надвинув на глаза шляпу, я вышел в круг и отвесил глубокий поклон толпе.