Кики Страйк и гробница императрицы - Кирстен Миллер

— Жуть какая. Как только урок закончится, надо будет посмотреть в Сети, что это за картина.

— Отлично. То есть ты в самом деле собираешься читать лекцию? И много ли ты знаешь по истории Нью-Йорка?

— Ну, уж в своем-то предмете я разбираюсь неплохо.— Голос ее постепенно подстраивался под медоточивые ритмы индийского акцента.— Пойдем в класс. Поговорим потом.

Бетти поднялась на кафедру. Класс попритих. Бетти продемонстрировала портрет на диво безобразной женщины: на ее мясистом двойном подбородке пробивалась легкая щетина. Судя по кучерявому черному парику и синему шелковому платью, картина датировалась серединой восемнадцатого века. Я вдруг поняла, какова будет тема Беттиной лекции, и не сдержала улыбки.

— Кто-нибудь может идентифицировать эту злополучную особу? — вопросила Бетти. Акцент ее был безупречен. Руки не поднял никто.— Хорошо. Это бывший губернатор британской колонии Нью-Йорк по имени Эдуард Хайд.

Класс разразился смехом.

— И мало того, что губернатор из него был никудышный. В придачу мистер Хайд обожал наряжаться в стиле своей кузины королевы Анны. К сожалению, как сами вы видите, он и здесь не слишком-то преуспел. Жалкое зрелище, что и говорить. Сегодня мы рассмотрим несколько приемов и методик, которые пошли бы мистеру Хайду весьма на пользу.

В первый раз за весь день ко мне почти вернулась способность радоваться жизни, как вдруг дверь приоткрылась и похожая на лемура четвероклассница передала замещающей учительнице записку.

— Ананка Фишбейн,— проговорила та не без жалости.— Тебя вызывают к директрисе.

Прямо передо мной «по доске» прошагала Молли Донован. На моих глазах она понуро вышла из кабинета директора и, чуть не плача, побрела по коридору. Я ухватила ее за руку и увела за угол.

— Что с тобой? — зашептала я.—Что-то не так?

— Мне никогда отсюда не выбраться,— простонала Молли.— Сегодня я объяснила нашей учительнице геометрии, куда ей следует засунуть свой транспортир, и что же заработала? Всего-то навсего десятиминутную нотацию! Уикхем говорит, пожертвования моих родителей она вообще в расчет не принимает. Ей важно, что у меня есть потенциал; вот поэтому я до сих пор здесь.

— Молли, мне так жаль! Может, стоит рассказать ей всю правду — зачем тебе нужно, чтобы тебя исключили?

— Ты думаешь, поможет? — в отчаянии развела руками Молли.— Все эти педагоги одним миром мазаны. Если они вбили себе в голову, что у тебя есть потенциал, так они его из тебя до капли выжмут.

— Мне кажется, наша директриса не из таких,— возразила я.— Она наверняка захочет тебе помочь.

Молли недоверчиво фыркнула.

— Ананка, посмотри правде в глаза. Взрослым доверять нельзя. Ты — моя единственная надежда

Когда я вошла, директриса сидела за компьютером: в очках отсвечивал экран. А просматривала она файл с личным делом какой-то Аталантской ученицы. Наверняка с моим, если на то пошло.

— Будь добра, Ананка, прикрой дверь,— приказала она.— Я понятия не имела, что вы с Молли Донован — близкие подруги.

— Вы нас слышали?

Директриса Уикхем подняла глаза и лукаво улыбнулась.

— Возможно, зрение у меня сдает, но на слух я до сих пор не жаловалась. Правильно ли я понимаю, что Молли только и мечтает о том, чтобы ее исключили?

— Ей позарез нужно уехать из Нью-Йорка. Ее родители уверяют, она вундеркинд. Не такая, как все.

— Молли действительно особенная девочка,— отозвалась директриса.

— Настолько особенная, чтобы заставлять ее выступать перед родительскими друзьями на званых обедах, словно речь идет о дрессированной обезьянке? Настолько особенная, чтобы гонять ее к психотерапевтам трижды в неделю и устанавливать в ее спальне видеокамеры?

— О боже.— Директриса Уикхем сняла очки и потеребила в зубах оправу.— Я подумаю, чем можно помочь мисс Донован.

— Я слышала, Борландская академия ведет набор учащихся,— сообщила я.— Если туда поеду я, может, я бы взяла с собой Молли?

— Спасибо за информацию, Ананка. Но я позвала тебя не для того, чтобы обсуждать Молли Донован. Собственно говоря, мне хотелось немного поговорить о тебе.

— А, ну да...— Я непроизвольно поморщилась.— Я прошу прощения, что прогуляла вчера школу. Я понимаю, что вы пытались мне помочь. Мне страшно стыдно, что я вас подвела.

— Да-да, Ананка, я крайне разочарована.— Отчего-то интонации ее не соответствовали смыслу сказанных слов.

— И конечно же, мама рассказала вам о происшествии в музее. С меня теперь глаз не спускают, словно я в Мексику сбежать задумала.

— Твоя мама, по всей вероятности, опасается, что сегодня ты, чего доброго, уйдешь из школы чуть раньше, чем следует. Но опять-таки, не за этим я тебя позвала. Я только что дочитала твое сочинение; по-моему, его стоит обсудить.

Я вот уже неделю как выбросила из головы пресловутое сочинение и теперь не без стыда вспомнила, что я там понаписала.

— Я снова должна извиниться перед вами. Наверняка вы ждали совсем не того.

— Это правда. Но как отрадно знать, что на пятьдесят первом году работы в Аталанте меня все еще поджидают приятные сюрпризы.

— То есть вам понравилось? — Мне и в голову не приходило, что директриса воспримет мои писания всерьез.

— Крайне интересное исследование. Уверена, мистер Дедли будет очень доволен, когда вернется. Вообще-то не удивлюсь, если за семестр ты получишь «отлично». Но расскажи, как тебе удалось обнаружить одну из станций «Подземной железной дороги» под Белостокерской синагогой?

— Ну, я тут провела кое-какие изыскания,— пролепетала я.

Директриса рассмеялась.

— Интересную жизнь ты ведешь, Ананка! А знаешь, когда я была еще ребенком, дедушка, бывало, рассказывал мне всякие байки про потайные комнаты под Манхэттеном. И даже уверял, что в молодости сам туда спускался; хотя очень сомневаюсь, что из благородных побуждений. Мошенник он был тот еще, что правда, то правда.

— Наверное, он был из числа тех, кто выжил во время чумы,— не подумав, ляпнула я.

— Прошу прощения? Какой такой чумы?

— Это тема для отдельного сочинения, директриса Уикхем.

— Что ж, я бы с удовольствием его прочла. А это твое исследование мы, наверное, сможем даже опубликовать.

— Нет! — быстро возразила я. При мысли о том, как отреагирует Кики, сердце беспомощно затрепыхалось у меня в груди.— Я написала это сочинение для вас, и ни для кого другого. Не хочу, чтобы его читали посторонние мне люди.

— Разумеется, Ананка, решать тебе; в конце концов, это твое сочинение. Но я настоятельно советую тебе пересмотреть свое решение. Такого рода информация должна стать достоянием всего города. И сдается мне, теперь я поняла, откуда твои проблемы с успеваемостью. У тебя совершенно особый дар, дар, на который мы до сих пор не обращали внимания. Надо бы пересмотреть твое расписание.