Тринадцатая ночь - Алан Гордон

— Нет, вы только послушайте, — гордо прошептал он. — Видели вы когда-нибудь такого способного ребенка?

Когда Марк закончил свой монолог, на крышу адских врат вспрыгнул сатана в красном, развевающемся за спиной плаще.

— Ну надо же, кого я вижу?! — хохоча, воскликнул он. — Уж проповедовать ему я тут не дам! Он сможет лишь войти и приобщиться к нам! Научится играть он с нами, узнает, как неистово горит здесь наше пламя!

— Кто играет сатану? — спросил я.

— Стефан, старший сын одного богатого торговца, — ответил сэр Эндрю. — Поговаривают, что лучшего кандидата на роль дьявола и не придумаешь.

— Да, он определенно наслаждается этой ролью.

Его сопровождала группа демонов. Всего несколько дней назад они выглядели неуклюжими любителями, но сейчас стали искусными клоунами. Перед адскими вратами был специально раскатан ледяной каток, и они великолепно использовали его возможности для нелепых смехотворных падений. Смешнее всех, кстати, дурачился один худощавый трясущийся парень, и кое-кто из зрителей уже тыкал пальцем в сторону сэра Эндрю. Но он, ничего не замечая, сосредоточенно следил за диалогом.

Появился страж ворот, демон с огромным ключом. Хор запел, и сэр Эндрю пихнул меня локтем.

— Порох вон в тех двух мешочках над воротами, — пояснил он. — Мы приготовили два взрыва. Первый мешочек взорвется, когда Иисус пойдет в ворота. Тот, что справа.

— Три мешочка, вы имеете в виду, — сказал я.

— Что?

— Там видны три мешочка.

Он взглянул, куда я показывал.

— Странно, — пробормотал он. — Должно быть только два. Я сам их туда закладывал. Откуда же…

Его глаза расширились, потом он вздрогнул и бросился вниз по ступеням, с неожиданной силой расталкивая людей со своего пути.

— Пропустите меня! — кричал он.

Зрители насмехались над нелепым рыцарем. Многие, сочтя, что сейчас самое время подшутить над ним, сомкнули ряды и всячески толкались, стараясь помешать бедняге, который с нарастающей паникой метался по кругу. С внезапно возникшим дурным предчувствием я бросился вслед за ним. Меня поджидали те же препятствия, но я умудрился устоять на ногах и догнал сэра Эндрю. Объединившись, мы встали клином и смогли пробиться в первые ряды зрителей, плотно стоявших всего в десяти метрах от сцены.

— Марк! — закричал сэр Эндрю, подпрыгивая и размахивая руками, чтобы привлечь внимание мальчика.

Но его голос заглушался хором, да и герцог был полностью поглощен своей ролью.

Когда пение закончилось, Марк шагнул перед занавесями у входа в ад и поднял руку.

— Адские врата Я в щепки разнесу и собратьев всех Моих спасу, — нараспев произнес он. — Я на вечные муки тебя обреку, сатана! И томиться ты будешь до самого Судного дня!

Он откинул входной занавес и шагнул внутрь. В этот момент над воротами что-то затрещало, взметнулось яркое пламя и повалил красный дым. Зрители разразились одобрительными возгласами и аплодисментами. Собрав остатки сил, сэр Эндрю вырвался из ликующей толпы и, проехав по льду к адским вратам, схватил Марка. В этот момент раздался второй взрыв, и ликование сменилось возгласами ужаса, когда взметнувшийся огонь мгновенно охватил все сооружение. В ужасе взглянув наверх, Марк увидел, что горящие над ним врата грозят обрушиться. Эндрю вытащил мальчика из-под дамастового занавеса, к которому уже подобралось пламя, а я схватил их обоих и оттащил на безопасное расстояние.

Огонь перекинулся на ближайшие ряды зрителей, и они с криками разбегались, пытаясь затушить воспламенившуюся одежду. Более сообразительные селяне, бросившись к пострадавшим, валили их на землю и катали по снегу, чтобы потушить пламя. Переполнявшие площадь люди стремительно разбегались, и многие падали под натиском более сильных и напористых соседей.

Виола металась, крича и разыскивая Марка. Я махнул ей рукой, и она, подбежав к сыну, прижала его к себе и заплакала. Я поднял их с земли.

— Уводите его отсюда, — крикнул я. — Бегите в дом, заприте ворота и выставьте охрану.

Она молча посмотрела на меня, кивнула и потащила мальчика прочь. Он был потрясен, но не ранен.

С какой-то мистической силой языки пламени расползались по декорациям, словно жаждали удовлетворить свои злодейские желания. Галопом прискакал Перун. Впервые я обрадовался при виде него.

— Назад! — громогласно приказал он толпе. — Эй, стражники! Ломайте декорации.

Два стражника, прибежавшие с длинными пожарными баграми, начали тянуть вниз верхние опоры. Тут взорвался третий мешочек пороха, и новый столп искрящегося пламени вызвал у толпы очередной, еще более жуткий приступ паники. Ветер раздувал охваченные огнем занавеси, растаскивая по площади горящие обрывки. Пожар быстро добрался до райских высот и принялся пожирать стоявшие там два трона.

— Тащите ведра! — крикнул Перун. — Везите бочки с водой!

— Нет! — завопил я в ответ, и он яростно сверкнул на меня глазами. — Тащите песок с берега! Разве вы не знаете? Это же греческий огонь[28]. Вода не остановит его.

Осознав мою правоту, он пронесся на лошади к краю толпы и отобрал у одного из поселян лошадь с телегой.

— Залезайте, — велел он мне, и я запрыгнул туда с двумя стражниками и одним горожанином.

Перун хлестнул лошадь вожжами, и испуганное животное во весь опор понеслось через толпу, разгоняя людей в разные стороны. Когда мы доехали до юго-западных ворот, один из стражников спрыгнул с телеги. Захватив из сторожевой башни несколько лопат, он догнал нас на берегу.

Мы разбросали лопатами снег и в бешеном темпе начали нагружать песком телегу. На берегу появилось еще несколько повозок.

— Назад, скорей! — заорал Перун. — Нет времени заполнять их доверху. Грузите, сколько сможете, и возвращаетесь на площадь.

Перун нахлестывал тяжело нагруженную лошадь, а мы, спрыгнув с телеги, подталкивали ее, чтобы увеличить скорость. Вернувшись, мы обнаружили, что голова дьявола еще вовсю полыхает. Все декорации были охвачены греческим огнем. Мы взялись за лопаты и начали засыпать пламя песком.

Перун трудился рядом со мной, чертовски ловко орудуя лопатой.

— Откуда вам, купцу, знать о греческом огне? — крикнул он, когда мы все засыпали.

— Однажды в Алеппо мне довелось увидеть, как действует эта зажигательная смесь, когда там отражали нападение корсарских кораблей, — ответил я. — Ее швыряли с портовых башен. Корабли загорались как солома, несмотря на то что на море бушевал шторм. В живых там никого не осталось. Столь редкое зрелище трудно забыть.

— Вот именно, такое не часто увидишь! — рявкнул он. — Что бы вы там ни говорили, но на купца вы совершенно не похожи!