Победа Великой армии - Валери Жискар д'Эстен

— Арриги сразу же стал готовить вашу встречу с Наполеоном, — продолжал Вильнёв. — Император, вспомнивший о своем обещании, которое он дал вам в Москве, назначил аудиенцию на послезавтра, на четверг, на десять утра. Он примет вас один.

Бейль чувствовал, как нарастает в нем напряжение. Он сгорал от Нетерпения, мечтая поскорее увидеть великого человека, выслушать его объяснения относительно его неожиданного решения и, может быть, лучше понять, чего ждет от него император.

Он весело поднялся по лестнице, вошел в дом и решил зайти к матери поздороваться. Она как раз была одна у себя в гостиной.

— Здравствуй, сынок, — сказала она. — Представь себе, у меня есть для тебя хорошая новость, которую я совершенно забыла тебе сообщить, когда ты приехал: тогда я была так взволнована. Тебе перешло по наследству чудесное имение Ла-Тур возле Экс-ан-Прованса.

«Что это, интересно, за история?» — подумал Бейль, смутно припоминая название имения, принадлежавшего зятю матери, маркизу де Лаффару.

— Когда-нибудь ты, конечно, станешь владельцем Англара, — продолжала мать. — Но, надеюсь, как можно позже, потому что я рассчитываю жить там и дальше, и тебя стеснило бы мое присутствие. Говорят, с годами я становлюсь все более властной. Да и климат там не особенно хороший. Думаю, после России тебе хотелось бы жить там, где много солнца! Мой зять, как ты знаешь, умер два года назад, а двое его сыновей убиты в России. Моя сестра, парижанка в душе, любительница гостиных особняков квартала Сен-Жермен, где она обожает сплетничать, не хочет ехать в Прованс: то ли это для нее слишком далеко, то ли она считает, что там слишком сильные ветры. Она решила подарить это имение тебе, чтобы от него отделаться. Потому-то она так боялась, как бы тебя — и тебя тоже! — не убили в России! Это хорошее имение — не огромное, конечно, но удачно расположенное между Экс-ан-Провансом и горой Сен-Виктуар. Там делают вино, которое, по моему мнению, лучше продавать, чем пить. И, самое главное, в этом имении есть очаровательный дом в солнечном месте, построенный в прошлом веке (в Провансе их называют особнячками). Вокруг него — вековые деревья. А мебель в прованском стиле — это просто чудо! Твой дядя был в душе коллекционером. Впрочем, это было единственным его занятием, если не считать игры в карты: он играл в клубе, где просаживал деньги своей семьи! Твой отец его считал пустым человеком!

— Полагаю, мама, сейчас не время об этом говорить, — заметил Франсуа.

Известие его удивило и ошарашило. Будучи единственным сыном, он привык к мысли, что когда-нибудь унаследует имение Англар. Это дом его детства, но там живут родные, так что его владельцем, думал Бейль, он станет совсем не скоро. Неожиданное прованское наследство свалилось на него как поистине райский подарок. Мать не знала, что он обожал Прованс — его климат, запахи, его язык. Бейль привязался к нему еще тогда, когда его часть стояла гарнизоном в Авиньоне, десять лет назад. Он всегда мечтал туда вернуться. Так, может быть, сейчас, в отпуске, он найдет в этом имении те изысканные удовольствия, которые предлагает жизнь в Провансе?

Выйдя из гостиной, он вернулся к лейтенанту Вильнёву.

— Подтверди Арриги, что я непременно приду к императору. Ц зайди за мной в девять утра, потому что мы пойдём пешком. Это недалеко, если идти через парк Елисейских Полей.

* * *

В среду утром, ровно в девять, лейтенант Вильнёв ждал генерала Бейля во дворе дома на улице Лилль. Они перешли через мост над Сеной, а потом вошли в парк Елисейских Полей.

Франсуа Бейль надел свою зелено-красно-белую парадную форму, на которой сверкали галуны. Они сбавили шаг, поскольку времени у них было вдоволь, и обогнули Елисейский дворец, чтобы войти туда воротами, выходящими на улицу Сент-Оноре. Охрану несли конные гренадеры полковника Лепика, узнавшие Бейля.

Он пересек двор. Толстый слой гравия мешал идти. Бейль окинул взглядом фасад Елисейского дворца. «Он довольно красивый, — подумал он, — но на том берегу Сены есть и получше: взять хоть особняк Бирона или Самуэля Бернара. Да и размером совсем не похож на резиденцию императора! Наверняка это временное жилище Наполеона».

У подъезда на крыльце его встретил полковник Арриги, одетый с иголочки в форму гвардейских вольтижеров.

— Как же я рад тебя здесь видеть! — воскликнул Бейль.

— А как я рад вас тут принимать, генерал! — ответил Арриги.

— Прошу тебя, хватит формальностей, — отозвался Бейль. — У нас с тобой достаточно общих воспоминаний!

— Вы пришли чуть раньше. Император занят, беседует с герцогом Виченцы. Я попросил бы вас подождать в приемной для адъютантов.

— А император живет здесь? — спросил Бейль.

— Ты же знаешь, он довольствуется малым и может устроиться где угодно, как ты и сам видел в России. Для него пришлось приспособить второй этаж. Именно там находится его кабинет. Императрица и Римский король живут на третьем этаже. Им там тесно, но они здесь не задержатся. Для них уже начали готовить дворец Фонтенбло. Подождите меня тут. Я за вами зайду, чтобы проводить вас к императору.

Минут через десять полковник Арриги вернулся к генералу Бейлю. Они поднялись по лестнице, на которой Бейль полюбовался красивыми перилами с золочеными пальмами, наверняка установленными Каролиной Мюрат. Выйдя на лестничную площадку, они пересекли первую гостиную, потом остановились у двустворчатой двери, охраняемой гренадером.

— Это кабинет императора, — прошептал Арриги.

И они стали ждать.

Через некоторое время дверь открылась изнутри, оттуда вышел министр иностранных дел Коленкур с красной кожаной папкой подмышкой. Проходя мимо генерала Бейля, он пристально на него посмотрел, но так и не узнал. Арриги прошел вперед, остановился в дверном проеме и громко объявил:

— К вашему величеству — дивизионный генерал Франсуа Бейль!

Бейль зашел в кабинет и вытянулся. Наполеон стоял посреди

комнаты, заложив руки за спину Он, как всегда, был в своем зеленом мундире с орденом Почетного легиона, пристегнутым оборотной стороной наружу в белых кожаных кавалерийских штанах и высоких черных сапогах с наколенниками. Голова немного наклонена, ко лбу прилипла прядь черных волос. Бейль подумал, что после их встречи в Москве он не сильно изменился: разве что немного потолстел, стал чуть бледнее, больше выпирал живот, обтянутый чересчур тесными штанами. Бейль поразился, что Наполеон, оказывается, такой маленький (он уже успел об этом забыть) и кажется еще меньше на фоне позолоченных деревянных украшений с их вытянутыми кверху линиями.

— Добрый день, генерал Бейль! Дай-ка мне руку, — сказал ему император. — А я думал, мы с тобой уже никогда не увидимся! Когда ты пришел посмотреть, как Великая армия отступает из Москвы, я сказал себе, что тебя и твоих людей русские, скорее всего, окружат и убьют. Вот потому-то я и не согласился дать тебе больше бойцов — потому что они бы наверняка погибли! Кутузов хотел меня догнать любой ценой. Он солгал, когда говорил царю о результате московского сражения, так что ему надо было уничтожить меня до того, как я покину Россию. Он собрал остатки своей армии — думаю, сто тридцать тысяч человек — да еще новобранцев, которых послали искать по деревням (их набралось столько же), и укрепился на юго-западе Московской области. Он ждал прибытия пополнения, двигавшегося с юга. Для него был дорог каждый день. Потому-то и сыграли решающую роль твои набеги, он никогда не знал, откуда их ждать. Пока ты находился в Смоленске с некой русской графиней…