Рождение победителя - Артем Каменистый

Впрочем, и честным рубакам это тоже угрожает, причем не скажу, чтобы реже…

Несуна видно не было, и я этому только рад – одного ходячего экскаватора мне более чем достаточно для недели кошмарных сновидений.

– Все за мной! Альра, останься там! Надо засесть у вершины, среди ветвей, или эта гадина нас смахнет одним плевком!

Не знаю, почему я принял такое решение. Видимо, под впечатлением картины, нарисованной богатым воображением: копач, не обращая внимания на стрелы и болты, неспешно подходит, замахивается своей правой лапищей – и сметает нас со ствола, будто хлебные крошки со стола. Пытаться парировать его удар – все равно что останавливать полет упавшего рельса зубочистками. Ветви ему не дадут размахнуться для столь фатального удара, но не думаю, что это нам сильно поможет.

Ладно, посмотрим.

Если бы существовала спортивная дисциплина, в которой положено на время бегать по бревну, даже Тук в своих латах сегодня мог выполнить норматив мастера. Ветвей у павшего исполина было мало, но их габариты были под стать стволу, и продвигаться в районе кроны было проблематично. Мы, разместившись среди этих сомнительных укрытий, вновь уставились на приближающегося гиганта. Альра успела вбить ему в голову и плечо четыре стрелы, но непохоже, что он вообще заметил эти булавочные уколы: шагал так же неспешно, без воплей и угрожающих жестов. Такое впечатление, что он полностью уверен в своей скорой победе.

Блин, а ведь я склонен с ним согласиться – рукопашной с ходячей горой мы не потянем.

Присев на колено, устроил арбалет на удачно подвернувшейся веточке, прицелился, потянул за скобу. Удар, толчок отдачи, болт засел чуть в стороне от левого уголка рта.

– В глаз ему хотите попасть? – уточнил Тук.

– Ага, – кивнул я, поспешно работая рычагом.

– Бейте в зрачок тогда. В белок даже копьем кольни – не ослепнет, а так хоть шанс будет.

Час от часу не легче – тут хотя бы в глаз попробуй попади.

Оценив размеры цели, я понял, что обстрел наудачу здесь бесполезен. Зрачок в диаметре не больше крупного яблока. Влепить в него за четыре десятка шагов, с учетом того что мишень движущаяся, конечно, можно, будь у меня винтовка или что-нибудь такое же точное. Но с данным оружием есть только один шанс – лупить чуть ли не в упор.

Передумав стрелять, я постарался успокоить дыхание и нервы. По шкале невозмутимости надо быть самой скалой, чтобы не промазать в таких обстоятельствах.

– Амед, как только я выстрелю, швыряй свои ножи. Целься в зрачок.

– Я понял. Только надолго это его не ослепит. У копача глаз выталкивает из себя все, что в него попадет, и быстро затягивает рану.

– Нам долго и не надо, – заявил я, покосившись на Штучку.

Под шагами твари дрожит земля и раскачивается дерево. Или меня шатает от адреналинового шквала? Справа еще вторая гадина завизжала не вовремя – у меня от ее воплей ощущения работы рашпилем по обнаженному мозгу. Глаз непропорционально огромен – с приличный арбуз. Я вижу кроваво-красные и желтые прожилки, какое-то темное пятно в углу – возможно, зарубцевавшийся шрам. И смоляно-черный зрачок, уставившийся на меня без угрозы и эмоций – будто на неодушевленный предмет, подвернувшийся по дороге.

Правая лапа пошла в сторону, изготавливаясь для удара. Недостаточно быстро – за гигантизм приходится расплачиваться неповоротливостью.

Палец потянул спусковую скобу. Хлопок, отдача. Есть! Не в центр – в самый верх, почти у границы. Амеду тоже повезло: ножи, выпущенные с двух рук, находят цель. Один в зрачке, причем близко к середине, второй уходит в роговицу возле того самого темного пятна.

Не знаю, ослепла ли тварь, но на второй выстрел времени нет. Подхватив Штучку, шагнул назад, одновременно разворачиваясь. Прыжок на толстую ветвь, оттолкнуться, на вторую, просеменить до развилки – и вниз, на землю. За спиной гулко стукнуло по дереву, что-то затрещало, зазвенело. Обернувшись, успел увидеть, как лязгающий железом клубок пронесся через крону, – Туку не повезло. Амеда в этих дебрях не разглядел, да и не до созерцания сейчас.

При падении дерева ветви, оказавшиеся внизу, сломались, но их обломки не позволили стволу лечь на землю – остался приличный зазор. Я человек не толстый – мне хватило. Перекатился на другую сторону, вскочил на ноги, что было мочи рванулся, выскочив на открытое место. Гигант, углубившийся в густую крону, остался чуть правее: он неистово размахивал лапами, поднимая в воздух десятки килограммов щепок и кусков коры. Пользуясь тем, что со зрением у него возможны проблемы (а на затылке тем более), я подкрался сзади, приставил к коленному сгибу торец Штучки, повторив тот фокус, что вчера проделал с демом.

Враг тогда без ноги остался, но этот товарищ оказался серьезнее – устоял, хотя рана вывела его из равновесия: пошатнулся, припал на колено, пригнулся, издал негодующий утробный крик такой угрожающей мощи и эмоционального накала, что его аудиозапись можно смело продавать в аптеках вместо слабительного.

Чем больше шкаф, тем труднее его поворачивать, к тому же он в очень неудобной позе. Вот и я не сразу отскочил – время еще есть. Куда бить? Говорят, у него макушка слабое место. Не смешно – меня слишком плохо в детстве кормили, чтобы такой трюк провернуть: хоть он присел и пригнулся, но все равно недостаточно. Ногу я вряд ли отсеку – даже секретное кун-фу с выскакивающим лезвием не довело дело до ампутации. Чтобы снести голову, надо Штучку размером в четыре раза побольше, да и трудно замахнуться на такую высоту. Лапы тоже не подарок, особенно левая. Но все же более привлекательны, и в данный момент, если постараюсь, могу хотя бы одну обработать на всю длину – пока он не выпрямился.

Вскинул руки, перехватывая Штучку за самый конец древка. Лезвие ударило снизу вверх, юркнув под правую лапу, глубоко взрезало подмышку. И тут же понеслось дальше, вспарывая податливую плоть, достигло локтевого сгиба, поработало на всю глубину. Все – у меня осталось мгновение, чтобы уйти.

Рывок назад. Тварь вслед машет лапой, но та больше не слушается – летит безвольной плетью, цепляясь ладонью за землю. Видимо, удачно подрубил сухожилия, как и рассчитывал.

Монстр развернулся, пустил в ход левую конечность. Но я, когда сытый, живое воплощение скорости – матово-черный острый набалдашник, вместо того чтобы негодующе опуститься на мою макушку, проносится впустую, глубоко зарываясь в рыхлый перегной.

Тварь, нехорошо таращась поврежденным глазом, окончательно теряет равновесие, припадая на раненую ножку. Высунуть свой левый «бур» быстро тоже не может – он глубоко зарылся, а правая «лопата» без виагры вряд ли поднимется. Я, само собой, не в силах справиться с искушением: ринулся назад, спрятал лезвие Штучки, приставил торец к зрачку, вернул оружие в боевое положение.

Глаз взорвался, обляпав меня липкой мерзостью с головы до ног. Амед говорил, что копач быстро заращивает повреждения роговицы? Ну вперед – пусть продемонстрирует чудеса регенерации.