Книги онлайн и без регистрации » Ужасы и мистика » Призрак в лунном свете - Говард Филлипс Лавкрафт

Призрак в лунном свете - Говард Филлипс Лавкрафт

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 54 55 56 57 58 59 60 61 62 ... 102
Перейти на страницу:

Вопреки фантазиям сюрреалистов, универсум заточения Роберта не являлся цветистым безграничным царством, полным странных зрелищ и фантастических обитателей. На деле то была проекция некоторых ограниченных частей нашей собственной земной сферы, поданная в весьма чуждом аспекте и искаженная. Это был удивительно фрагментарный, неосязаемый и неоднородный мир — серия, казалось бы, разрозненных сцен, сливающихся одна с другой; их составные части имели явно иной статус, чем объект, втянутый в зеркальный мир, каким был Роберт. Эти сцены были подобны видениям во сне или образам калейдоскопа — неуловимым зримым впечатлениям, частью которых мальчик не был, но которые образовывали своего рода панорамный фон или эфирную среду, на фоне которой или в которой он двигался.

Он не мог коснуться ни одной из частей этих сцен — стен, деревьев, мебели и тому подобного, — но происходило ли это потому, что они были взаправду нематериальны, или потому, что они всегда отступали при его приближении, он был совершенно не в состоянии определить. Все казалось текучим, изменчивым и нереальным. При ходьбе, например, он видел поверхность, на которую опирались его ноги, будь то пол, тропинка или зеленый газон, но когда он наклонялся, чтобы потрогать рукой твердь, та непостижимым образом ускользала от него. При этом сила сопротивления поверхности независимо от ее внешнего вида всегда оставалась примерно одинаковой — это было некое давление, уравновешивающее то усилие, с которым тело воздействовало на опору своим весом. Что до перемещений с одного уровня высоты на другой, то они осуществлялись при помощи определенной балансирующей силы — когда Роберту нужно было подняться вверх, он не преодолевал ступеньку за ступенькой, как в обычном мире, а просто плавно всходил вверх по невидимому пандусу; таким же образом осуществлялось и движение вниз.

Переход от одной определенной сцены к другой включал в себя своего рода скольжение через область тени или размытого фокуса, где детали каждой сцены странно смешивались. Все сцены отличались отсутствием переходных объектов и неопределенно-двусмысленным видом таких полупереходных объектов, как мебель или растительность. Освещение каждой сцены было рассеянным и сбивало с толку, и, конечно же, сочетание противоположностей цветового спектра — ярко-алый оттенок травы, желтизна неба с черными и серыми облаками, бледность древесных стволов и зелень кирпичных стен — придавало невероятно гротескный вид даже самым обычным пейзажам. Смена дня и ночи — привычное донельзя явление — в соответствии с обратным действием физических законов представляла чередование дневного мрака со светом ночи.

Скудное однообразие локаций зазеркалья озадачивало Роберта поначалу — потом же он сообразил, что состояли они всего лишь из тех мест, которые длительное время отражались в зеркале. Так объяснялось и странное отсутствие переходов, довольно произвольный характер связи локаций между собой и, наконец, неизменное окаймление видов контурами оконных рам и дверных проемов. Несомненным было для меня то, что зеркало обладало способностью запечатлевать те неосязаемые сейчас картины, что были некогда отражены его поверхностью. Неосязаемыми они были потому, что зеркало поглощало внутрь своего пространства не сами объекты в их материальном качестве, а только их эфемерные образы. Роберт был захвачен им во плоти и крови, но в этом случае имел место другой, особенный процесс.

Однако самой невероятной чертой этого феномена — по крайней мере, для меня, — было то чудовищное низложение известных законов пространства, проявлявшееся при сравнении иллюзорных сцен зеркального мира с их реальными земными аналогами. Говоря о том, что магическое стекло хранит внутри себя образы земных пейзажей, я позволяю себе некоторое упрощение истинного положения вещей — на деле каждая из декораций зеркала представляла собой неискаженную квазиперманентную проекцию четвертого измерения соответствующего земного участка. Поэтому, когда я наблюдал Роберта в пределах той или иной декорации — к примеру, в рамках образа моей комнаты, где он неизменно оказывался в ходе наших сеансов телепатической связи, — он действительно пребывал именно в этом месте реального земного мира, хотя и в условиях, исключающих возможность всяческого сенсорного контакта между ним и аспектами обычного трехмерного пространства.

Теоретически заключенный в зеркале мог за несколько мгновений перенестись в любую точку нашей планеты — то есть, в любое место, которое когда-либо отражалось в зеркале. Это, вероятно, относилось даже к тем местам, где зеркало провисело недостаточно долго, чтобы создать ясную иллюзорную картину; они были представлены нечетко оформленными зонами темноты. За пределами определенных сцен простиралась кажущаяся безграничной область нейтрально-серых сумерек, в которой Роберт никогда не был уверен, не осмеливаясь далеко заходить в нее из страха безнадежно потеряться как в реальном, так и в зеркальном мирах.

Среди первых подробностей, которые сообщил Роберт, было то, что он не один в своем заключении. Вместе с ним там были и другие люди, все — в старинных одеждах: дородный джентльмен средних лет в парике и бархатных бриджах до колен, говорящий по-английски бегло, хотя и с заметным скандинавским акцентом; довольно красивая маленькая девочка с очень светлыми волосами, которые в мире зеркала выглядели влажно-синими; два немых, по всей видимости, негра, чьи крупные черты гротескно контрастировали с бледностью кожи; одна молодая женщина; очень маленький ребенок, почти младенец; и, наконец, худощавый пожилой датчанин экстравагантного облика с умным лицом — человек явно образованный, но похоже ни капли не сострадательный, а возможно, и лукавый.

Датчанина звали Аксель Холм, и по моде более чем двухсотлетней давности наряд его состоял из расклешенного сюртука, атласных панталон и пышного парика. Среди небольшой группы пленников зеркала он выделялся тем, что был ответственен за присутствие остальных — ведь именно он, одинаково искусный в чернокнижии и стеклоделии, давным-давно создал эту странную пространственную тюрьму, в которой он сам, его рабы и те, кого он пригласил или заманил туда, были замурованы навсегда — ну или по меньшей мере на тот срок, пока сохранно было зеркало.

Холм родился в самом начале семнадцатого века и с огромным знанием дела и успехом занимался ремеслом стеклодува и формовщика в Копенгагене. Изготовляемые им большие зеркала, настоящие произведения искусства, всегда были в большом почете. Но тот же самый смелый ум, который сделал Холма первым стекольщиком Европы, помог ему перенести свои интересы и амбиции далеко за пределы сугубо материального мастерства. Окружающий мир раздражал его ограниченностью человеческих знаний и возможностей. В конце концов Холм стал искать темные пути преодоления этих ограничений и достиг гораздо большего, чем дозволительно любому смертному, успеха в своих поисках.

Он стремился вкусить истинной вечности — и зеркало было его средством достижения цели. Серьезному изучению четвертого измерения положил начало далеко не Эйнштейн в нашем веке, а Холм — в семнадцатом, и именно Холм в ходе своих изысканий открыл, что в случае физического вхождения в скрытую фазу пространства можно предотвратить смерть в принципе. Заключив, что явление оптического отражения открывает универсальный вход во все измерения пространства, помимо наших обычных трех, Холм приложил нечеловеческие усилия к розыску очень редкого и древнего артефакта — хроматического отражающего стекла, или, скорее, стекольного фрагмента, в определенных трудах означенного как «Око Локи[66]». И удача, как очевидно, улыбнулась ему. Исследовав Око в соответствии с предусмотренным им методом, Холм проникся осознанием того, что жизнь в смысле сохранения формы и сознания будет продолжаться практически вечно в открывшемся ему зазеркалье — при условии, что сам рефлектор будет бесконечно долго предохранен от поломки или порчи.

1 ... 54 55 56 57 58 59 60 61 62 ... 102
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?