Винляндия - Томас Пинчон

— Биолюминесценция — это жизнь, — высказались близняшки торопливым перебоем, — а всякая жизнь священна.

— Никогда не ешь то, что светится, — объявила миссис Ло Финто, итальянская мать семейства, коя не только готовить не умела, но и вообще-то страдала клинической кучинофобией, сиречь боязнью кухонь, и наряд её тут входил в курс лечения. Они стояли в ознобе морозильника, под закраинной электролампочкой, в бирюзовом сиянье, предоставленном «Разнообразными батонами», и параллельно собачились, а в итоге вынесли образец на кухню.

— При дневном свете не так уж плохо и смотрится, — отметил Герхард, когда работа привстала и все собрались вокруг загадочного продукта питания.

— Это потому что не видно, как оно светится, балбес.

— У племён Средней Азии традиция поедать люминесцентные плесени — духовная практика…

— Но у плесени тоже есть права!

Прерия на несколько секунд мельком углядела, насколько угнетающе долго всё это может затянуться, до чего неубедительным, времязатратным, а также недуховным оно всё равно выйдет, и тут знакомое ей касание заставило её обернуться и увидеть ДЛ, всю закостюмленную, с какими-то принадлежностями в руках, в спешке.

— Вот твой рюкзак. «Мине пора», как всегда говаривали «Люди короля», и тебе пора тоже.

— Но… — девочка показав рукой на кухню, лица, уже ставшие знакомыми, все трапезы, ещё не продуманные, и простое сообщение ДЛ, что всё это — уже старая видеоплёнка. Выдвигаясь наружу и по душистой колоннаде в лозах, Прерия услышала биенье вертолётов, больше одного, неподалёку сверху, зависли, ждут. Что за хуйня?

Они вновь вошли в главное здание, уже бегом — глубже, в коридоры, вниз по пролётам гулко звенящих металлических лестниц. Такэси к ним пристроился у винного погреба Приюта, по меньшей мере из четырёх карманов костюма торчали бутылки.

— Мародёрствуешь? — приостановилась уточнить ДЛ.

— Несколько случайных винтажей, меня — время поджимало!

— Пить, разумеется, невозможно, тебе главное само по себе спереть, верно же, Такэси.

— Да ты глянь, Веснушка! Во — «Луи Мартини» 71-го года, нэ? Легенда! А вот это — что-то французское!

— Эм-м, вы, ребята…

— Ворота заперты, — доложила ДЛ, — прикидываю, на каждые минуты по полторы с болторезом, кроме того в воздухе три «хьюи-кобры», АРССы[92], гранатомёты, пулемёты Гэтлинга, все дела.

Они прибыли к пасти очень большого грузового лифта, протиснулись внутрь и погнали рушиться с закладкой ушей к преисподней, пожилые флуоресцентные лампы жужжали и мигали, пока ловители не схватились как раз в тот миг, когда, казалось, уже слишком поздно, и они, гулко грохнув, остановились и вышли в тоннель, глубоко под землёй, который и повёл их под ручейным руслом, а потом медленно полмили в гору, где они наконец вышли на залитую ярким солнцем местность, где в отдалении слышались назойливые моторы автоколонны и лопасти вертолётов, слившиеся в старательный рёв, который с таким же успехом мог оказаться ещё одним клочком земли, на коем застройщик растит кондоминии.

«Транс-ам» они нашли под камуфляжной сеткой среди ольх и выехали оттуда по старым лесоповальным дорогам, зигзагами к «Ай-5», Такэси сверялся с картами, ДЛ вела, распевая

Вышибай, косяки, хуеплёт-чик,

Вон Печку, несут нам опять —

Ты думал, я что-то в О лейте,

А я буду в Форт-Уэйне гулять…

а Прерия сжалась в комок позади, держась из последних сил, желая им всем проснуться чем-нибудь поблагожелательней и стать разными людьми, просто-напросто семьёй в семейной же машине, без проблем, которые нельзя решить получасом острот и рекламных пауз, на пути к приятственным выходным на каком-нибудь пляже.

* * *

Они дули к Л.А., курсом обратно к амбару, лишь полувидимые и почти, по чьему угодно мнению, незаметные, ибо Мануэль и его автоалхимическая бригада из «Покрасочно-кузовных работ „Нуль отсветки“» в Санта-Розе измыслила лак собственного изготовления с кристаллической микроструктурой, способный менять коэффициент преломления, поэтому если даже за ними наблюдали, «транс-ам» было бы легко, за исключением пары переливчатых кромок, принять за пустое шоссе.

Если Прерия рассчитывала на контору частного сыскаря, как в старом кино, убогую и колоритную, сегодня та ей не светила. Апартамент фумимоты располагался в типичном для Л.А. делово-торговом комплексе небоскрёбов, стоявшем на куске бывшего участка кинокомпании. Пространство, некогда выделенное притворству, как считали, утилизировала серьёзная деятельность Мира Реальности. Тут во множестве клепали стародавние конские оперы — кое-какие она видела, в субботу утром по Ящику, — но где раньше катились дилижансы и грохотали копытами поисковые отряды, теперь в крохотные телефонные микрофоны, не больше «М-и-М», романтически шептали об эмиссиях и фьючерсах биржевые маклеры, заявлялись толпы, одетые впечатлять, и затоваривались, и сидели в отделанных плиткой патио, обедали, а в вышине, над головами их заключались сделки в конторах законников, которые были законны не всегда и высоту эту делили с городскими соколами, что охотились на голубей в гулких призмах солнца и тени внизу.

У Прерии по-прежнему не было ни малейшего представления о том, чем должна быть «регулировка кармы», но впервые ей начало мститься достоверным, что Такэси, пусть и не то, за что себя выдаёт, по меньшей мере может оказаться не только тем носокрутом и глазоцапом, коим представляется. Внутри было множество компьютерных терминалов, факсимильных аппаратов, широкополосных приёмопередатчиков, не говоря уж о разбросанных повсюду компонентах, печатных схемах, лазерных блоках, микросхем с двухрядным расположением выводов, дисководов, блоков бесперебойного питания и тестового оборудования…

— Хайтековый Рай, — глаза на пол-лица.

— А вот и первая промашка, — сказала ДЛ.

По большей части это просто реквизит, чтоб старина Пошлум тут хорошо выглядел.

— Прошу тебя, — Такэси помавая пультом ДУ с ладонь размером. — Что мы можем тебе предложить? — Вкатился маленький робот-холодильник, с двумя круглыми видеоэкранами бок о бок, на каждом по мультику глаза, что время от времени блуждали и моргали, а вместо рта динамик в форме улыбки, из которого неслось синтетическое попурри рефрижераторных мелодий, включая «Зимнюю страну чудес», «Пусть валит снег» и «Очень холодное сердце». Остановившись перед Прерией, урча и разминая маленькие электромоторы, он перечислил своё содержимое.

— Ты сказал «дизайнерская сельтерская», это что?

— Новая ступень в маркетинговой философии середины 1980-х, — отвечал мобильный охладитель. — В данный момент имеются Билл Блэсс, Аззеддин Алайя, Ив Сан-Лоран…

— Отлично! — Прерия чуть пронзительно, — мне тогда, э… — и пау вылетает стильная минералка, до окаменения холодная в своей бутылке с эмблемой ИСЛ в модных оттенках золота и серебра по сути рейгановской эпохи. Один видеоглаз подмигнул ей, а изо рта высунулся блестящий розовый язычок какого-то мягкого вихлястого пластика.