Кружным путем - Джеймс Сигел

Кто-то пролетел мимо и задел ее по лицу. Джоанна чуть не проглотила огромное насекомое и едва сумела его выплюнуть. А затем, сообразив, какая мерзкая тварь побывала у нее во рту, согнулась пополам в рвотном спазме.

Она понятия не имела, где очутилась.

И решила идти напрямик от дома. Пусть неизвестно, что ее ждет впереди, зато она знала, откуда удаляется. Но проблема все-таки возникла – так всегда бывает, когда речь идет о продуманных, спланированных операциях. Противник не дремал.

Все вокруг было против нее: на пути попадались огромные поваленные стволы деревьев, и раза три она едва не упала. Встречались крутые спуски, черные ручьи где-то обрывались водопадами, которые звучали обманчиво мирно, как телевизионные помехи.

Джоанна постоянно что-то обходила и в итоге почувствовала себя заплутавшей и слепой – она столько кружила, что потеряла всякое ощущение направления. Отчаянно хотелось, чтобы кто-нибудь ей подсказал, куда идти; как говорили в детстве, «в какой стороне теплее».

Хотелось есть, было холодно и очень страшно.

Она непрерывно шла; движение укачало Джоэль, и она заснула. У Джоанны появился большой соблазн присоединиться к дочери. Утром она, по крайней мере, сможет рассмотреть, что ее окружает, и хотя бы представить, куда ее занесло.

Но она боялась, что один из охранников – Томас или Пуэнто – заглянет к ней в комнату и тут же пошлет погоню, которая знает эти джунгли как свои пять пальцев и, что еще опаснее, умеет найти след. И продолжала двигаться вперед.

Внезапно она оказалась на большой прогалине.

И от неожиданности споткнулась – было впечатление, словно в темной комнате внезапно зажгли свет. Джоанна рассмотрела собственные ноги, личико спящей Джоэль и небо. Небо, которое она не видела с тех самых пор… она даже не могла припомнить, с каких. Джоанна замерла под ковром сияющих звезд. Их было так много, что они казались искусственными, как на праздничной дискотеке. У нее перехватило дыхание.

Странно. Она находилась посреди джунглей – и стояла на краю поля. Эту землю обрабатывали, за ней постоянно ухаживали. В воздухе витал отчетливый влажный запах. Чего?

Джоанна подошла к самой меже.

Ну разумеется.

Кокаин. Она набрела на тайную плантацию коки, которую скрывали от правительственных патрулей глубоко в чаще.

Джоанну что-то кольнуло. Надежда?

Да, она вступила в опасную зону. Но в эту зону хотя бы заходили люди.

Надо дождаться утра. Кто-нибудь сюда придет – например, фермер, который выращивает урожай. Только вдруг он – не просто рассчитывающий на скромное побочное вознаграждение мелкий частник, а один из них? Вдруг это они возделывают такие поля, и тот, кто появится, тоже окажется врагом? Джоанну разрывали на части противоречивые порывы. Она все бы отдала, только бы снова не возвращаться в джунгли. Но если затаиться рядом с полем, заснуть и дождаться утра, можно нарваться на нехороших людей.

Так идти или остаться?

Но решать не пришлось.

Поле лежало под покрывалом самой черной черноты. Даже когда ее глаза привыкли к лунному свету, оно не изменило оттенка. Осталось таким же, каким было. Черным.

А запах имел почти осязаемую плотность – влажный, вязкий, горьковатый.

Джоанна поняла.

Поле казалось черным, потому что и в самом деле было черным.

Черным, как зола.

Его сожгли дотла. И на месте зарослей высотой пять футов остались лишь короткие перекрученные огрызки.

Поле обнаружил правительственный патруль и сжег. Или люди USDF. Или фермер, который его засеял. Кто знает, может быть, здесь в ходу подсечно-огневые методы земледелия?

Так или иначе, поле заброшено. И никто не явится сюда утром.

Придется двигаться дальше.

Но куда?

Похоже, надо определяться по звездам. Но как? Это Пол знал, как делаются такие вещи. Она даже подарила ему на тридцатипятилетие телескоп, который, кстати, оказался совершенно бесполезным на их городской крыше. Яркие огни Нью-Йорка ослепляли не столько восторженных приезжих, сколько астрономов-любителей. Тем не менее, время от времени он пытался показать ей то одно, то другое созвездие. Теперь Джоанна пожалела, что совсем не слушала мужа.

Так куда же идти?

Джоанна повела рукой над горизонтом и решила, что остановит движение, когда почувствует правильное направление. Так вслепую бросают дротики.

Когда рука замерла, она указывала влево.

Джоанна поцеловала Джоэль в макушку и вновь вошла в джунгли.

* * *

Быстро рассветало.

Из непроглядно-черного мир стал угольно-серым. И Джоанна перестала опасаться, что при следующем шаге окажется в зыбучем песке, или угодит в яму, или наступит на голову хищнику.

Это было хорошо.

Куда хуже было то, что теперь она видела всех орущих, рычащих и ползающих тварей, которых до этого только слышала. «Воображение страшнее действительности, – заключила Джоанна. – Но ненамного».

Кто-то, по виду бабуин, пронесся в нескольких дюймах от нее, издал раздирающий барабанные перепонки крик, уселся на изгибе ветки в четырех футах над головой и тряхнул в ее сторону лианой. А затем оскалился, и его длинные клыки показались пугающе острыми.

Джоанна свернула направо и спряталась под кустом, надеясь, что обезьяна за ней не погонится.

Но бабуин больше не обращал на нее внимания.

Она пошла дальше. Вдруг древесная ветка прямо перед ней шевельнулась и, роняя ажурный покров зеленого мха, стала отлепляться от огромного ствола.

Разумеется, это была не ветка, а змея. Большущая и, что самое неприятное, встревоженная ее присутствием. Толщиной с руку, с мертвыми желтыми глазами и черным подрагивающим языком. Джоанна застыла от страха и несколько минут следила за тем, как рептилия разворачивала свои кольца.

Затем змея скользнула под развесистый папоротник.

С утренним светом пришла жара. Она накрыла джунгли, словно влажное полотенце, и Джоанна начала исходить потом. Этот запах привлек насекомых, и на нее со всех сторон ринулись тучи белой мошкары. Джоанна попыталась отмахнуться от них, но мошки оказались такими же настырными, как нью-йоркские голуби, – хоть стреляй, не отстанут.

Следующими налетели москиты или их очень крупные собратья. Им здорово повезло – попалась ходячая закуска. Руки Джоанны быстро покрылись кровавыми волдырями, очень похожими на оспу.

Джоэль опять заплакала и, судя по ее настроению, не собиралась успокаиваться. Даже небольшой знаток языка младенцев сразу понял бы, что дело не только в жаре и всяческих неудобствах: девочка явно захотела есть. И Джоанна впервые усомнилась, правильно ли она поступила. Надо было обо всем подумать заранее и запастись детской смесью. Она корила себя за преступное легкомыслие.