Роннская Академия Магии. Кафедра демонологии - Тереза Тур

– Мы действительно очень дружили с Эммой. Она… Она была не такая как все. Смелая. Веселая. Жила магией. Была готова на любые эксперименты. Что-то там произошло с ее семьей – кажется, они не одобряли ее решения поступить в Академию. Подробнее я не знаю, Эмма не любила об этом говорить. Она хотела стать магом.

– А…

– Не перебивай. Знаю я. Знаю, что волнует тебя больше всего. Знаю, о чем ты там вычитала – сам же тебе это и подсунул, болван…

– Ты… Жалеешь, что…

– Ярборро. Еще раз встрянешь, и будешь до утра с призраками развлекаться. Сказал же – не перебивай.

Джен прикусила губу, виновато посмотрела в маленькие черные глазки-бусинки, всем своим видом показывая, что больше не будет.

– Если бы я немножко повременил. Объявилась бы Эмма, все вспомнила, забрала эти кинжалы проклятые – и все. Самое страшное, что случилось бы – тебе Корри двойку по боевым искусствам нарисовал. Но я не знал тогда, что Эмма жива. Не был уверен. А артефакты были у тебя долго. Слишком долго.

Все, о чем Джен читала в старых свитках, становилось реальностью в холодной полутьме карцера. Рини – мистический народ земель Ярборро, после победы магов, ушли. Они ушли за болота. И тогда же на болотах появились смертельно ядовитые опоссумы – зеленые слуги Рини, стражи портала. Парные кинжалы-дротики, или змеиные кинжалы – артефакты воительниц рини. Оружие начинает действовать после ритуала. Дух зеленых змей, заключенный в кинжалах, материализуется, и воительница дает ему напиться своей крови. После этого стрелок не промахивается. Никогда. Оружие всегда находит своего хозяина и возвращается к нему. Или к родственнику по крови, если сам хозяин не зовет его.

Кинжалы, которые Эмма, Алан и Том нашли в лесу, принадлежали рини. Дочь племени нарушила закон и перешла границу. Случайная история любви, изгнанной из земель и деревенского юноши, очарованного лесной феей.

Корзину с ребенком рини оставили на болоте, призвав магиню-зельевара, как раз собирающую травы неподалеку. Опоссумам запретили нападать на магиню. Девочке-полукровке оставили жизнь. По законам рини ребенок невинен. Племя казнило Рипли и ее возлюбленного. Парень умер от яда опоссума.

Кинжалы, потерянные воительницей в лесу, когда она пыталась сбежать от своих, уже добрались до Академии вместе с Эммой. На самом деле артефакты искали девочку – ребенка, которого магистр Дин принесла в Академию. Вместе с младенцем на дне корзинки спал детеныш болотного опоссума – самого ядовитого существа королевства. Зверек, наделенный магией и слюной со стопроцентным ядом. Приручить его и использовать как материал для исследований – мечта любого зельевара, а тут такая удача. Магистр Дин рискнула. Три года она работала над зельем, которое позволило бы смертоносному существу заговорить. В его разумности и высоком интеллекте она не сомневалась.

– А что сделала магистр Дин для того, чтобы ты перестал шантажировать студентов?

– А ты не так глупа, как кажешься, Ярборро. Правильные вопросы задаешь. То есть про кинжалы дальше слушать не будешь?

– Буду. Прости…

– Эмма раскопала об этих кинжалах все, что могла. Поначалу она и со мной-то дружбу завела с корыстной целью, – крыс усмехнулся, – подкупала чем только могла. Алан Ярборро в ней души не чаял, так что, когда сладости из столовой Академии поднадоели, в ход пошли кулинарные шедевры родового имения вашего высочества, – Чай склонился перед Джен в глубоком изящном реверансе. И как только этому толстому опоссуму удается так грациозно двигаться?

– Мама… Мама прошла этот ритуал, да? Ей было плохо, а потом она вдруг стала метать кинжалы без промаха. Все верно… Все… Все сходится, Чай.

– Знаю…

– Ты… Ты был там, с ней?

– Я не хотел. Я отговаривал ее, как мог. Я даже выкрал эти булавки и притащил их Фрее. Удивительно, что ее назвали так. Хотя… Может рини записку в корзинку положили? Не знаю. Только девочка была еще слишком маленькой. Ничего не вышло – Дин отдала Эмме ее любимую игрушку обратно. Джен, отдай кинжалы матери. Эмма вспомнит, и все встанет на свои места. Кинжалы нельзя долго держать у себя. Они отнимают силу у того, кто не прошел ритуал.

– А кто прошел?

– Кто прошел и ВЫЖИЛ, те метают без промаха. Это все, что я знаю, принцесса. Но это – Договор. Договор с духом, понимаешь? Злым, опасным, несущим смерть и разрушение духом. Я не знаю, какая за это, в конце концов, наступает расплата. Но она, скорее всего, есть. У Эммы уже нет пути назад. Но у тебя… У тебя еще есть шанс не связываться. И мой тебе совет, Ярборро – забудь.

– Кара… – прошептал Алан Ярборро, – ты же понимаешь, что у меня не было выбора…

– У меня сердце разрывается, Алан, – глаза в прорезях маски блестели от слез.

– Пойми. Для Джен очень важно быть просто студенткой. Такой, как все. И отбывать наказания в том числе. Все под контролем, поверь мне. С ней ничего не случится, я тебе обещаю.

– Я верю. И – да, я понимаю. Понимаю…

Кара плакала, обнимая дрожащую Джен, плакала она и потом, когда он уже вел ее в свой кабинет, подальше от любопытных взоров… А сейчас… Она опять была от него далеко, злясь на себя за проявленную слабость. И от этого становилось нестерпимо больно.

– Кара… – сделал он шаг к ней, удивляясь все же, что не может назвать ее Эммой.

Сердце Эммы остановилось много лет назад. И он помнил этот момент. Слишком хорошо помнил.

Женщина в маске кивнула. Отвернулась. И вдруг замерла посреди кабинета, не сводя глаз со стола.

Маг, проследив за ее взглядом, застыл. Ни одного огромного роскошного букета там не было. Стояли в стакане какие-то невзрачные красненькие цветочки.

Первым желанием боевика было отдать приказ оцепить здание и найти виновных, но вместо этого он еле успел подхватить женщину на руки:

– Эмма, – все-таки выдохнул он.

Нестерпимо болели запястья. Она открыла глаза. Ее комната. Руки. Такие белые. Что-то маленькими красными огоньками горит на руке. Она перевела взгляд.

– Чай, – голос хриплый, еле слышный. В горле пересохло и саднит.

– Очнулась, – подпрыгнул опоссум, одевая и на другую ее руку маленький венок из ярко-алых крошечных цветов.

– Чай… что это?

– Болотные огоньки. Если змея укусила – первое дело. Нас поначалу змеи ой как кусали. Их на болоте много. Потом, конечно, перестали. Они ж от яда опоссумов мрут. Но укусы от них дико чешутся. И шерсть выпадает. Так вот если сразу поесть болотных огоньков – пройдет быстрее. Только… Боюсь я, что средство это, только на нашего брата действует. Но… Может, тоже съешь, а? – крыс поднес к ее лицу маленький букетик.

– Кара. Кара. Эмма. Любимая… Пожалуйста, очнись, – он накрыл ее губы долгим, нежным поцелуем.

– Алан…