Все приключения Элли и Тотошки. Волшебник Изумрудного города. Урфин Джюс и его деревянные солдаты. Семь подземных королей - Александр Волков

Дуболомы отвели на башню Страшилу и Железного Дровосека, у которого руки были по-прежнему связаны. Тюремщики, зная про его силу, боялись Дровосека даже безоружного.

Оставшись одни, друзья огляделись. На юге были видны зеленые домики фермеров, окруженные садами и полями, и между ними вилась и кончалась у ворот города свидетельница многих историй и приключений — дорога, вымощенная желтым кирпичом.

На севере раскинулся Изумрудный город. Так как стена его по высоте уступала тюремной башне, то можно было различить дома, почти сходившиеся кровлями над узкими улицами, главную площадь, где прежде били фонтаны; виднелись и шпили дворца, украшенные огромными изумрудами.

Страшила и Дровосек разглядели, что фонтаны уже не работали, а по шпилям ползали какие-то фигурки, подбираясь к изумрудам.

— Любуетесь? — раздался резкий голос.

Страшила и Дровосек обернулись. Перед ними была Кагги-Карр.

— Что там такое делается? — спросил Страшила.

— Простая вещь, — насмешливо ответила ворона. — По приказу нового правителя все изумруды с башен и стен будут сняты и поступят в личную казну Урфина Джюса. Наш Изумрудный город перестанет быть изумрудным. Вот что там делается!

— Проклятье! — воскликнул Железный Дровосек. — Хотел бы я оказаться лицом к лицу с этим Урфином Джюсом и его деревяшками, и чтобы в моей руке был топор! Уж я бы позабыл для такого случая, что у меня мягкое сердце!

— Для этого надо действовать, а не сидеть со связанными руками, — ехидно сказала ворона.

— Я попробовал развязать Дровосеку руки, да у меня не хватило силы, — смущенно признался Страшила.

— Эх, ты! Смотри, вот как надо!

Кагги-Карр заработала своим крепким клювом, и через несколько минут веревки свалились с Дровосека.

— Как хорошо! — Дровосек с наслаждением потянулся. — Я был все равно как заржавленный… Теперь спустимся вниз? Я уверен, что смогу сломать дверь.

— Бесполезно, — сказала ворона. — Там стоят на карауле деревянные солдаты с дубинками. Надо придумать что-то другое.

— Выдумки — это дело Страшилы, — молвил Железный Дровосек.

— Ага, я тебе всегда говорил, что мозги лучше сердца, — воскликнул польщенный Страшила.

— Но и сердце — тоже стоящая вещь, — возразил Дровосек. — Без сердца я был бы никуда не годным человеком и не мог бы любить свою невесту, оставленную в Голубой стране.

— А мозги… — снова начал Страшила.

— Мозги, сердце, мозги! — сердито оборвала ворона. — Только одно это от вас и слышишь! Тут не спорить надо, а действовать.

Кагги-Карр была несколько ворчливая птица, но превосходный товарищ. Чувствуя ее правоту, друзья не обиделись, и Страшила начал думать.

Думал он долго, часа три. Иголки и булавки от напряжения далеко высунулись из его головы, и Дровосек тревожился, что, быть может, это вредно его другу.

— Нашел! — крикнул наконец Страшила и хлопнул себя по лбу с такой силой, что в ладонь вонзилось с десяток булавок и иголок.

Ворона, тем временем сладко дремавшая, проснулась и сказала:

— Говори!

— Надо послать письмо в Канзас, к Элли. Она очень сообразительная девочка, обязательно что-нибудь придумает.

— Хорошая мысль, — насмешливо протянула Кагги-Карр. — Интересно только, кто понесет письмо?

— Кто? Да ты, конечно! — ответил Страшила.

— Я? — изумилась Кагги-Карр. — Мне лететь через горы и пустыни в незнакомую страну, где птицы лишены дара речи? Хорошая выдумка!

— Если ты не согласна, — сказал Страшила, — мы не будем настаивать. Мы пошлем в Канзас другую ворону, помоложе тебя.

Кагги-Карр возмутилась:

— Другую? Помоложе?! Если мне исполнилось всего сто два года, вы уже готовы называть меня старухой? Так знайте, что у нас, ворон, такой возраст считается совсем юным. И что сделает другая ворона? Во-первых, она заблудится и не доберется до Канзаса. Во-вторых, она не найдет в Канзасе Элли, потому что не видела ее. В-третьих… словом, письмо понесу я.

Железный Дровосек сказал:

— Для письма нужен мягкий, но прочный древесный лист, который можно будет обвязать вокруг твоей ноги. И, кроме того, требуется иголка.

— Иголку я могу выдернуть из своей головы, — сказал Страшила, — у меня их там достаточно.

Ворона улетела и вернулась с большим гладким листом. Страшила протянул лист и иголку Железному Дровосеку:

— Пиши!

Тот изумился:

— Но я думал, что писать будешь ты. Ведь ты же придумал отправить письмо!

— Когда я придумывал это, я рассчитывал на тебя. Сам-то я еще не научился писать.

— И я не удосужился за государственными делами, — признался Дровосек. — Как же теперь быть?

— Мы не напишем письмо, а нарисуем! — догадался Страшила.

— Я не понимаю, как можно нарисовать письмо, — сказал Железный Дровосек.

— Нужно нарисовать меня и тебя за решеткой. Элли умная девочка, она сразу поймет, что мы в беде и просим помощи.

— Правильно, — обрадовался Дровосек. — Рисуй!

Но у Страшилы ничего не вышло. Игла выскальзывала из его мягких непослушных пальцев, и он не мог провести самой простой черты. За дело взялся Железный Дровосек. Он сам не ожидал, что у него получится так хорошо: видно, он имел прирожденный талант к рисованию.

Страшила выдернул из полы своего кафтана длинную нитку, лист обмотали вокруг ноги Кагги-Карр, крепко привязали, ворона попрощалась с друзьями, проскользнула сквозь прутья решетки, взмахнула крыльями и скоро исчезла в голубой дали.

Овладев Изумрудным городом, Урфин Джюс долго думал над тем, как ему именоваться, и, в конце концов, остановился на титуле, который выглядел так: Урфин Первый, могущественный Король Изумрудного города и сопредельных стран, Владыка, сапоги Которого попирают Вселенную.

Первыми услышали новый титул Топотун и Гуамоко. Простодушный медведь бурно восхищался звонкими словами королевского именования, но филин загадочно прищурил желтые глаза и коротко сказал:

— Сначала пусть этот титул научатся произносить придворные.

Джюс решил последовать его совету. Он позвал в тронный зал Руфа Билана и еще нескольких придворных высших чинов и, трепеща от гордости, дважды произнес титул. Затем он приказал Билану:

— Повторите, господин главный государственный распорядитель!

Коротенький и толстый Руф Билан побагровел от страха перед суровым взглядом повелителя и забормотал:

— Урфин Первый, могучий Король Изумрудного города и самодельных стран, Владетель, сапоги Которого упираются во Вселенную…