Вселенная неудачников - Сергей Мусаниф

– Скаари быстрее, сильнее и живучее вас, – говорил Беккет. – Тяжелая броня немного уравнивает шансы, но использовать ее можно не всегда и не везде. Я бы на вашем месте на это не полагался. Когда вы столкнетесь со скаари, единственное, что будет отделять вас от смерти, это ваше оружие. Чтобы выжить, нужно убить первым. А чтобы убить первым, надо выстрелить первым. Поэтому надо быть готовым открыть огонь в любой момент, в любую минуту.

Пехота Альянса оснащалась так называемым интеллектуальным оружием, причем считалось, что у наших противников такого оружия нет.

Конечно, спусковые крючки не нажимались одной лишь силой мысли, а стволы не гнулись в различных направлениях, обеспечивая успешную стрельбу из-за угла, но имеющаяся действительность отличалась от вышеизложенного не слишком принципиально. И поражала не только мое вышедшее из дремучего прошлого воображение.

В комплект оборудования каждого пехотинца входили визоры – контактные линзы постоянного ношения, соединенные с образцами оружия чем-то вроде blue tooth пятого тысячелетия. К визорам быстро привыкаешь и перестаешь замечать их в обычной жизни, замены они требуют не чаще чем раз в месяц.

Но когда ты берешь в руки оружие и переводишь его в боевой режим, на визоры начинает подаваться самая разнообразная информация, зависящая от модификации каждой конкретной пушки. А перед глазами возникает визуальный прицел, как две капли воды похожий на тот, что в третьем тысячелетии использовался в компьютерных играх и до боли знаком каждому уважающему себя геймеру. В том числе и тем, что форму прицельного маркера ты также мог выбирать по своему вкусу.

Помимо прицела на визоры сообщались и другие данные: расстояние до цели, площадь поражения, боковой ветер (если его значение было критично для использования данного вида оружия), а еще визоры имели инфракрасный режим и режим ночного видения, что живо мне напомнило самые продвинутые игры начала двадцать первого века. Так что для того, чтобы кого-нибудь грохнуть, мне нужно было сделать всего три вещи, каковым нас в основном и обучали. Во-первых, выбрать и вытащить из кобуры либо отстегнуть от крепежного ложемента боевой брони и взять в руку один из четырех видов оружия, входящих в носимый комплект пехотинца. Во-вторых, ткнуть стволом, разгонной рельсой или фокусирующим кристаллом (в зависимости от того, что ты держишь в руке) куда-то «в сторону» цели, одновременно движением головы наведя прицельный маркер визора на саму цель. И, в-третьих, привести оружие в действие, что чаще всего означало нажать на все тот же старый добрый спусковой крючок. И все.

Нет, в этом процессе были еще кое-какие свои заморочки, скажем, штатный комплект из целых четырех видов оружия подразумевал, что возможные цели и условия их поражения будут различаться по дальности, степени защищенности, условиям ведения огня и еще полутора десяткам параметров, но на практике это не сильно отличалось от тех же FPS, ну может, с элементами RPG. А поскольку мне доводилось играть и в третий «Doom», и в «Unreal», и в «Crysis», то, как только привык к реальному весу оружия в руке, никаких проблем и с быстрым выбором оружия, и с наведением, и со стрельбой я не испытывал.

Остальные же новобранцы были лишены курса предвоенной подготовки при помощи компьютерных игр, и потому внезапно оказалось, что стреляю я тут лучше всех. И даже матерый сержант Беккет одобрительно хмыкал, когда я в очередной раз покидал огневой рубеж.

На теоретических занятиях, которым отводилось всего несколько часов в неделю, нам показывали ролики реальных боевых столкновений со скаари или кленнонцами и проводили разбор этих ситуаций. Все остальное время мы носились по окрестностям базы с оружием и отрабатывали тактические навыки путем практических занятий.

Ну, и про смертность на призывном пункте нам таки не наврали. Поскольку большая часть занятий проходила с использованием боевого оружия, имело место несколько несчастных случаев с фатальным исходом. Три человека попали под выстрел из автоматической системы плазменного огня, один получил импульс лазерной винтовки прямо в голову, а моего соседа по казарме задело по касательной выстрелом из нейродеструктора, результатом которого стал полный паралич правой половины тела. Но это ему еще повезло. Попали бы в голову, он бы остался растением на всю жизнь.

Зато в учебном лагере мне здорово пригодились тренировки, которые так отравляли жизнь в лабораториях СБА.

Как оказалось, я нахожусь в превосходном физическом состоянии, чем выгодно отличаюсь от девяноста девяти процентов всех прочих новобранцев. Если прибавить к этому мои стрелковые навыки старого геймера, то нет ничего удивительного в том, что уже через две недели мне присвоили звание капрала, а командир нашей роты лейтенант Мердок пророчил мне шикарное продолжение военной карьеры.

Жизнь в учебном лагере была проста, и ее можно было бы назвать скучной, если бы к вечеру, после всех тренировок, у кого-нибудь еще оставались силы скучать. Первые несколько недель меня несколько напрягали мысли о вездесущих агентах СБА, которые таки могли до меня добраться, но то ли агенты оказались не такими вездесущими, то ли у них была куча других, более интересных дел типа поимки полковника Визерса и всего Слияния, так как за мной никто не пришел.

И чем глубже я погружался в армейский быт, тем реже я вспоминал и о СБА, и о Слиянии, и о своей чертовой уникальности, из-за которой все и началось.

Ты теперь в армии, сынок.

Много думать тут просто вредно.

Вообще-то согласно внутренним правилам мобильной пехоты Альянса первое место службы новобранца не должно было находиться за границами Альянса, тем более на территории потенциального конфликта, которой считалась Новая Колумбия. Тут уж просто мне повезло. Причем слово «везение» в данном случае я использую без всякой иронии.

Самый крупномасштабный несчастный случай произошел за две недели перед нашим выпуском из учебного лагеря. Отделение, которым я командовал, в составе третьей учебной роты отрабатывало штурм хорошо укрепленных позиций противника.

Мы засели в траншее и ждали приказа идти в атаку.

На холме было сооружено что-то вроде дота, оснащенного автоматическими системами огня, которые прошивали пространство над нашими головами импульсами скорострельного лазерного оружия. Поскольку офицеры не собирались угробить весь выпуск своего лагеря в полном составе, нам сообщили, что ниже полутора метров от поверхности земли прицелы оружия не опустятся и если все будут бежать пригнувшись, то ничего страшного не произойдет. Дескать, это мы даже не боевой маневр отрабатываем, а проходим чисто психологическое испытание. Нас научат не растеряться под настоящим огнем и все такое. Что-то похожее на «обкатку танками» в армии моего времени, которую, впрочем, я представлял чисто теоретически.

Мы и не растерялись.

Как только зеленая ракета взлетела в небо, одетые в легкую броню пехотинцы повыскакивали из траншеи, как чертики из табакерки, и ринулись вперед с дикими воплями.

Впрочем, никто не забывал пригнуться.