Дальние берега времени - Фредерик Пол

— Великая Мать сказала что-то о том, что Другие уничтожают непокорных с помощью ядовитого газа. Вы не помните, что она имела в виду?

— Конечно, Дэн, — тут же ответил он. — Это же часть нашей истории. Что именно вы хотите знать?

— О каком газе шла речь? Как они доставляют его на планету? Берт вытянул шею.

— Им это не нужно. Такие ядовитые газы уже существуют на планетах, подобных вашей. Все, что требуется, это освободить их. Эти газы в океанах.

Когда я перевел его ответ, поднялся ужасный крик. В океане нет никакого ядовитого газа, утверждали специалисты. Есть, стоял на своем Берт, потому что так сказала Великая Мать. Ладно, сдались эксперты, тогда что это за газ?

Естественно, слова Берта никакой ясности не внесли. Робот, когда его спросили, понятного ответа тоже не дал. Но он сделал кое-что другое. Начал рисовать. Большая точка и рядом точка поменьше. Группа больших точек — я насчитал дюжину — и шесть маленьких вблизи.

Первым понял специалист по химической войне.

— Это же химические элементы. Водород и углерод!

А когда робот показал следующий рисунок с соотношением элементов, наш ученый потер лоб и сказал:

— Ну конечно! СН4.

Вот тогда я и услышал это слово — «метан».

Хорошо, допускаю, что мне следовало подумать об этом раньше. Назовите это усталостью или рассеянностью — слишком много происходило вокруг… да нет, назовем вещи своими именами — я совершил грубый промах. Так Хильда мне и сказала. Равно как и Зам, но тот времени даром не терял. Два часа спустя он, Хильда и я, накачанные «пилюлями бодрствования» от Бюро, наблюдали за восходом солнца на посадочной площадке, где приземлился АВВП из Нью-Джерси. Встречали мы океанолога по имени Сэмюэл Шил, прибывшего из института Ламонт-Догерти; впрочем, фактически он прибыл из своей постели, поскольку приказ заместителя директора поступил в Нью-Джерси около полуночи, — и ученый едва успел перевести дыхание, прежде чем Маркус Пелл препроводил его в комнату для совещаний и начал свои расспросы.

Пелл даже не стал садиться. Встав за большим стулом во главе стола, он сразу же обратился к океанологу:

— Ну, как вас там? Шил? Что, заваруха с метаном возможна? Шил и бровью не повел. Усевшись на стул за длинным столом рядом со мною и напротив Хильды, он с интересом оглядел комнату.

— Возможна? — задумчиво повторил ученый. — В принципе да, мистер Пелл. Метан — весьма распространенное соединение. Он стоит первым в ряду щелочных углеводородов, имеет очень простую молекулу, и его достаточно много в окружающей среде. Извините… — Он пожевал губами, подсчитывая в уме. — По крайней мере десять тысяч миллионов кубометров, вот. Возможно, больше. Много метана содержится в вечной мерзлоте Азии и Северной Америки, но огромное его количество имеется также на дне Мирового океана. Если позволите… я попросил моих сотрудников передать сюда карту основных месторождений…

Пока мы смотрели на то, что появилось на мониторах перед каждым из нас, Шил обследовал стоящий перед ним кофейник, налил себе чашечку и, потягивая кофе, стал ждать, пока мы увидим то, о чем он говорил.

Я сглотнул комок в горле, когда увидел, где находятся основные месторождения: некоторые из наиболее крупных вдоль атлантического побережья обеих Америк, вдоль тихоокеанского побережья Панамы, в Беринговом проливе — я хорошо знал эти регионы.

— Именно там сосредоточены подлодки, — тихо проговорил я. Пелл бросил на меня раздраженный взгляд — мол, заткнись.

Он, очевидно, сам во всем разобрался.

— Откуда вам это известно? — требовательно спросил он Шила. Тот поставил чашку на стол.

— Видите ли, залежи метана исследованы весьма основательно, одно время даже была надежда начать их выкачивание, дабы заменить нефтяные ресурсы. Метан — очень хорошее, экологически чистое горючее, но некоторые из лучших его месторождений залегают на глубине километра и более, и их нелегко разрабатывать. Следует ли мне объяснить их физическую природу?

Пелл вздохнул, смиряясь с тем, что ему приходится выслушивать лекцию эксперта.

— Да, черт побери, следует, — проворчал он. Шил, кивнув, продолжил:

— Содержащийся на дне метан гидрирован. Проще говоря, каждая молекула метана как бы заключена в клетке из окружающих ее молекул воды в виде льда под давлением. При повышении температуры или при понижении давления эти «клетки» разрушаются. Поднимаясь со дна, они начинают пузыриться и шипеть и распадаются прежде, чем достигают поверхности, часто взрывным образом. Хуже того, имеются некоторые данные о том, что любая попытка приступить к разработке этих ресурсов чревата серьезной опасностью. Дело в том, что под донными пластами содержатся массы газообразного метана, который при разрушении корки может прорваться наружу. В больших количествах, мистер Пелл. В этом случае он, вероятно, способен превратить океанские воды в нечто вроде пены, которая не обладает достаточной плотностью, чтобы удержать на плаву судно, и оно тонет. Предположительно такое произошло много лет назад, когда таинственным образом пропал советский буровой корабль. Существует гипотеза, что подобного рода исчезновения происходили в так называемом Бермудском треугольнике.

Океанолог оглядел комнату.

— Вы это хотели узнать, мистер Пелл?

* * *

Заместитель директора, нахмурившись, смотрел на карту. Он ткнул пальцем в линию побережья Каролины.

— Эти подлодки, — пробурчал Пелл, — могут они быть использованы для прорыва донных слоев?

Шил пожал плечами:

— Мне ничего не известно о подлодках Страшил, но если они смогут установить достаточно большие линзы, то, думаю, да. Хотя в этом, вероятно, нет необходимости. Если они просто основательно нарушат донный слой, может начаться высвобождение, способное значительно понизить давление, что обусловит еще больший выброс. Начавшись, процесс может приобрести необратимый характер, ускоряясь экспоненциально до тех пор, пока метан удерживается.

Пелл некоторое время размышлял.

— Неприятно, конечно, — наконец заговорил он, — но не слишком уж и страшно. Ладно, пусть они превратят какие-то прибрежные воды в газировку. Ну, потеряем мы несколько кораблей. И что из того? Это ведь не сможет уничтожить мир?

— О, мистер Пелл, — снисходительно произнес Шин. — Вполне сможет. Как только начнется крупномасштабное высвобождение… Знаете ли, подобные события уже происходили на Земле. Например, считается, что одно из таковых могло положить конец ледниковому периоду.

— Что? — недоуменно заморгал заместитель директора.

— Это случилось двадцать две тысячи лет назад, — продолжал Шил. — Геологи определили, что в те времена произошел громадный оползень в западном Средиземноморье, когда ледниковый период был, так сказать, в полной силе. Уровень Мирового океана был тогда самым низким за всю историю, количество льда — самым высоким. Это обусловило обнажение морского дна на некоторых участках средиземноморского бассейна вокруг Сардинии. Там имелись залежи метаносодержащих гидратов, как и во многих мелководных морях. Когда уровень моря понизился, давление там упало, о чем я вам говорил. Метан начал высвобождаться, становясь для оползня чем-то вроде смазки; оползень, в свою очередь, высвободил еще больше метана — мы полагаем, около полумиллиарда тонн, — почти удвоив содержание метана в атмосфере той эпохи. В мире значительно потеплело, и ледниковый период закончился. Как видите, метан — очень опасное вещество. А ведь это было лишь локальное высвобождение. Фактически, — произнес Шил едва ли не довольным тоном, — существуют некоторые свидетельства того, что одно из великих «вымираний» в нашем геологическом прошлом явилось следствием гораздо более крупного катаклизма. Это произошло в те времена, когда все современные континенты был объединены в один огромный материк, называемой Гондваной…