Воздухоплаватель. Битва за небо - Юрий Корчевский

Командиры полков упорствовали по нескольким причинам. Первая – если узнают в дивизии, будет нагоняй. Донести о нарушениях есть кому – контрразведчик, комиссар. Если комиссары иногда летали, принимали участие в боевых действиях, коли имели летную подготовку, то контрики только стучать горазды были. А вторая причина – штатная организация полка. Звено – 3 самолета, в эскадрилье 3 звена, 9 самолетов, да еще один для комэска. Штаты и оснащение изменили в середине 1943 года. В истребительном полку положено было 34 самолета. В трех эскадрильях по 10 самолетов и 4 самолета в управлении полка.

Все же уломал Андрей командира. Вылетели ближе к вечеру. До захода солнца еще два часа, темнеет по-зимнему рано. Поскольку наземный персонал и пилоты вставали рано, готовя технику к полетам, то и отдыхали раньше, чем танкисты, артиллеристы, представители других профессий. На войне у каждого своя специфика. Например, для разведчиков ночь – самая горячая для действий пора.

Над передовой прошли на бреющем. С одной стороны – заметны, с другой – никто не успеет открыть огонь, слишком велика угловая скорость. Перелетев, набрали высоту. С двух тысяч метров местность отлично видна. Месяц назад, когда сопровождал Андрей наши «пешки», видел аэродром у села Монастырщина. Аэродром по досягаемости на пределе. До него 40 минут лета и обратно столько же, на саму штурмовку двадцать минут, а лучше уложиться в десять, чтобы резерв небольшой по бензину иметь. Из новых типов истребителей у «Яков» запас по топливу самый маленький.

Например, на «Як-3» с целью облегчения укоротили крылья, сделали меньше объемом бензобак, его стало хватать на 650 км, да и то при крейсерской скорости. Для «свободной охоты» «Як-3» уже не годились, хотя из всех яковлевских самолетов этот по показателям приблизился к «Мессершмитту» ближе всего. «Мессер» тоже на месте не стоял. На фирме конструкторов работало больше, чем во всех авиационных КБ Советского Союза. Каждый год выходили новые, улучшенные модификации. Если в Испании Андрей встречался с «Дорой», то сейчас с «Фридрихом» и «Густавом». Кстати, улучшая самолет по мощности мотора, вооружению, ухудшались весовые характеристики. «Худой» набирал «жирка», становился тяжелее. А «Як» вес сбрасывал, на вираже опережал «Мессера». Все же до конца войны фронтовые летчики считали, что для уверенной победы над «худым» потребны два наших самолета, причем новых типов – «Як-7,9,3»; «Ла-5» модификаций «Ф» или «ФН». «Лавочкин» был не прост в пилотировании, неопытному летчику справиться с этой машиной труднее, чем с «Яком». К тому же «Лавочкин» был тяжелее. Наиболее подходящим для него противником был «FW-190».

Перед Монастырщиной снова до бреющего снизились, чтобы зенитчики не успели приготовиться. Выскочили немного правее аэродрома. Немцы такой наглости от русских не ожидали, обслуживали самолеты. Сняты капоты, техники копаются, даже маскировочных сетей нет. И вдруг резко по ушам рев моторов, пушечно-пулеметная пальба. Никто спрятаться не успел. Один истребитель сразу вспыхнул, другой задымил. Несколько секунд, и стоянку самолетов они проскочили. Крутая горка, разворот. Здесь разделились, что заранее было оговорено. Ведомый стал пикировать на зенитную батарею, открыв пулеметный огонь. Зенитчики открыть огонь не успели, кто уцелел, попрятались в укрытие. Андрей снова прошел над стоянкой, стреляя из всех стволов. Еще один разворот, мелькнул бензовоз внизу. Поймал в перекрестье прицела, всадил несколько снарядов. Бензовоз вспыхнул, а когда Андрей уже проскочил, обстреливая стоянку, взорвался. Над аэродромом пламя, облако дыма. Со стороны смотрится, как ядерный взрыв. Еще один разворот, к Андрею Сопегин присоединился. Андрей на гашетки нажал, один из пулеметов сделал несколько выстрелов и смолк. Большого удивления не было, так периодически случалось. Сам по себе «ШКАС» пулемет надежный, но гильзоотвод сделан непродуманно, гильзы часто застревали, не давая автоматике перезарядиться. На панели приборов ручки ручного перезаряжания передернул, а стоянку уже проскочили. Нажал на гашетки – нет выстрелов. Пора уходить. Вроде на штурмовку времени ушло немного, а стрелка бензиномера уже влево клонится. Еще бы, у двигателя объем 35 литров, бензин пьет, как слон на водопое.

Беспокойство было, а ну как встретятся «худые», а отбиваться нечем. То ли оружие подвело, то ли патроны кончились. Да вроде и не должны, не так много он стрелял. Долетели благополучно, приземлились, зарулили на стоянку. Для каждого самолета свой технический персонал. Только выбрался из кабины, окружили. Андрей к оружейнику подступился, сделав грозный вид:

– Пулеметы и пушка заклинили!

Обвинение серьезное, халатность, недосмотрел за оружием специалист. Узнает контрик, пришьет вредительство. У оружейника руки затряслись. Взял отвертку, залез на крыло, вскрыл лючки. Для пулеметов их два. А короба для патронов пустые. То же самое и с контейнером для снарядов пушки.

– Товарищ майор, вы весь боезапас израсходовали.

Неудобно перед человеком, зря обвинил. Прилюдно извинился.

– Извини, Михалыч! Показалось! Только штурмовку начал, во вкус вошел, а боекомплект закончился.

Механик самолет обошел, осмотрел, ни одной пробоины не обнаружил.

– К технике вопросы есть?

– Нет, работала исправно.

Ну, то, что фонарь маслом забрызган, так это хроническая болячка, механик и сам видел, полез с тряпкой на крыло. Стекло лобовое и боковой плексиглас вытирать. После взлета на задание персонал засекал время. Известно ведь, сколько самолет в воздухе пробудет по запасу топлива. Раньше вернуться может, а позже – нет. Как время истекло, значит, сбит или сел на вынужденную. Переживали технари за своего летчика.

Андрей с ведомым в штаб полка отправились, о штурмовке доложили.

– Да? – удивился подполковник. – Завтра разведчика пошлю, пусть фото сделает, подтвердит.

Сбитый самолет врага или штурмовку подтвердить надо. На «пешках» фотооборудование есть. На истребителях позже поставят фотоаппараты, синхронизированными с гашетками бортового оружия. Нажал на спуск, автоматически получил снимок. Жаль только, устанавливать эту технику начали в конце войны, да не на все самолеты.

А через два дня Андрея назначили комэском. На фронте продвигались по служебной лестнице быстро, в основном из-за потерь. И поднимались люди не по блату, по кумовству, а за заслуги. Кто потолковее, посмелее, подчиненных бережет, выполняя поставленные задачи. Неспособные, тупые очень быстро показывали свою ограниченность, теряли должности, а то и жизнь. Своего рода естественный отбор. На фронте сущность человека быстро выявлялась.

Но было продвижение на вакантные места по другой причине. Комэск-два на повышение пошел, заместителем командира полка по боевой подготовке. А Андрея на его место. Да и пора бы. Комэск-два капитаном был, а Андрей майором. По званию и боевому опыту ему бы не эскадрильей командовать, а полком. И по своим способностям вполне мог, но остерегался. Любое повышение – это проверки, достоин – недостоин. Взвешивали заслуги и недостатки. Начни начальство глубоко копать, еще неизвестно, что вылезет. Воевал Андрей под чужой фамилией, но, видимо, происхождением и прохождением службы майор Леденец до своей гибели не подкачал, черных пятен в биографии не имел.