Янмэйская охота - Роман Суржиков

Три дня до Лейксити и уже два на Дымной Дали. На каждом привале, при каждом приеме пищи, с каждой чашкою чаю:

— Кто Кукловод?

Всякий раз, как Северная Принцесса выходит на палубу и застает там Джоакина. На рассвете ли, перед закатом, даже посреди ночи:

— Вижу, сударь, сон не идет к вам. Ответьте, и чистая совесть принесет покой. Кто Кукловод?

Раз за разом он говорит абсолютно правдиво:

— Не знаю.

И даже кроха сомнения не зарождается в душе Принцессы:

— Мне жаль, что вы лжете, сударь. Надеюсь, позже вы измените ответ.

Трижды в день Джоакина отменно кормили, поили вином или орджем. Кайры обращались к нему с безукоризненной вежливостью: только на «вы», только полным именем. В гостинице Лейксити он имел отдельную комнату, на борту шхуны — собственную каюту. Никогда прежде Джо не путешествовал с таким комфортом.

Трижды в день — или больше — красивейшая девушка Севера приходила к нему, садилась напротив, топила его взгляд в омуте своих зрачков — и задавала вопрос, ответа на который он не знал.

— Кто Кукловод?

Джо ощущал не удивление, хотя удивиться было чему. И не отчаяние, хотя он и стоял в глухом тупике. И не страх… Точнее, Джо боялся, но слабее, чем полагается человеку, которого везут на плаху. Главным его чувством была злость.

Какой тьмы вы ко мне привязались? Как можете мне не верить?!

Иногда он не удерживал в себе негодование и выплескивал:

— Я же ничего не знаю! Почему вы не верите?!

Леди Иона отвечала с предельным спокойствием:

— Я прислушиваюсь к своей душе, сударь. Она говорит, что вы лжете.

Леди Иона всегда была абсолютно спокойна. Ни разу она не утратила безграничного терпения, ни разу не усомнилась в своей правоте, ни разу не опустилась до угроз. Она свято верила, что до прибытия в Уэймар пленник будет сломлен, выпотрошен, вывернут наизнанку — без помощи пыток, одною лишь терпеливой вежливостью.

Ее уверенность злила Джоакина намного сильнее, чем плен и угроза смерти.

— При вас нашли больше двухсот эфесов, сударь. Очень значительная сумма: доход кайра за несколько лет. Что особенно важно, лишь пятьдесят эфесов были представлены золотом, а прочие — банковскими векселями по полсотни. Я делаю тот вывод, что вы не скопили эту сумму по монете и не взяли военными трофеями, а получили как разовую выплату от весьма обеспеченного нанимателя. Векселя не именные, значит, наниматель пожелал остаться в тени. А величина суммы наводит на мысль о преступном характере услуг, оказанных ему. Если вашему логическому уму нужны причины, по которым я вам не верю, то деньги — одна из них.

Он соврал, что получил деньги от Хармона-торговца. Леди Иона не поверила.

Он выдумал золотую статуэтку, которую взял из дворца и позже продал ювелиру. Леди Иона покачала головой.

Она всегда распознавала ложь. Беззастенчиво, как богач входит в бордель, она вторгалась в душу Джо, замечала все ее шевеления, освещала все темные углы.

— Вы негодуете, сударь, от того, что я требую отчета о ваших заработках. Вам, человеку небогатому, финансовые вопросы кажутся столь же интимными, как дела сердечные. Вас больно ранит, когда кто-то отмечает вашу бедность и недостойные способы заработка. Прошу понять: ваши деньги меня не заботят. Они — лишь улика, в которой я почти не нуждаюсь. Безо всяких улик я вижу вашу ложь.

Верно: леди Иона видела в пленнике все. Кроме невиновности!

Дважды он пытался бежать. Один раз в Лейксити. Его догнали, свалили и скрутили. Без оружия и без кулаков — он даже толком не понял, как оказался лежащим на брюхе.

Второй раз на озере. Шхуна шла вдоль теплого течения, здесь вода уже очистилась, а в сотнях ярдов по сторонам еще белели льдины. Джо прыгнул в воду и поплыл. Надеялся, что капитан затруднится развернуть корабль поперек узкого фарватера или не рискнет подходить вплотную ко льду. Капитан не рискнул спорить с Северной Принцессой. Шхуна развернулась, спустила весла и пошла за беглецом. Она сломала четыре весла о льдины и получила пробоину. Дыру удалось залатать. Джоакина, чуть живого от холода, подняли на борт, вытерли, переодели, отпоили орджем.

— Сударь, вы поступили безрассудно. Лед изломан, по нему нельзя дойти до берега. Если вы надеялись на другой корабль, то в мокрой одежде замерзли бы раньше, чем он подошел. Прошу вас избегать подобных попыток. Если станете вновь покушаться на себя, мне придется ограничить вашу свободу, что не доставит радости нам обоим.

— В-вы уж-же ог-граничили… — простучал зубами Джо.

— Отнюдь. Вы на пути в Уэймар, куда и направлялись изначально. Расскажите мне все и дожидайтесь вашу подругу-купчиху в любой гостинице города. К слову, на тракте я успела заметить, что она очень опечалена расставанием с вами. Вероятно, ваша смерть причинит ей немало страданий. Успели подумать об этом, бросаясь в ледяную воду?..

Кромешная, неподъемная уверенность. Поколебать ее — все равно, что прокричать степь насквозь или зажечь свечу посреди океана. Пленник не утонет, пока Принцесса не позволит. Прыгни он в пучину с камнем на шее — кайры нырнут следом и вытащат на поверхность. Перегрызи себе вены — заштопают и вежливо пожурят: «Сударь, будьте благоразумны…» Сожги он весь чертов корабль…

А кстати, что будет, если поджечь корабль?!

Когда Иона вышла, он бросил светильник в стену. Просмоленные доски должны были вспыхнуть, но холод или сырость сделали их неподатливыми. Не воспламенив обшивку, масло стекло на пол и образовало лужицу огня. Принцесса вернулась вместе с Сеймуром. Кайр затоптал пламя, леди Иона укоризненно качнула головой:

— Эрвин найдет Кукловода. Вы вольны злиться или нет, но никак этого не измените. Под вопросом лишь время данного события и мое счастье, и ваша жизнь.

Джо часто вспоминал свои мытарства в Альмере. Много было подобия: превосходящая во много раз сила врагов, унижение и безнадега, надменная агатовская леди, виновная во всех несчастьях. Но имелось и различие. Аланис Альмера честно презирала Джо; наемники приарха Галларда честно пытались его убить. Сурово, но правдиво. Никто не лицемерил.

Сейчас же все в Ионе было лицемерием. Деланное великодушие, манерная вежливость, наигранная забота — все лживо насквозь! Ясно, как день: ей нет дела до его судьбы, до справедливости, до жизней несчастных Подснежников! Тщеславие и жажда обставить брата в какой-то семейной игре — вот и все! Какие бы красивые слова не говорила эта ледяная тварь, она не способна на чувства, кроме гордыни и тщеславия. Взбесись Иона хоть раз, вспыхни гневом, как Аланис, брось презрительную колкость — и Джо сумел бы рассмотреть в ней человека. Но она вела себя безукоризненно — и оставалась чудовищем.

— Сударь, я обдумала еще одну тонкость, хочу поделиться. Кукловод, ваш хозяин, послал вас в мой дом весной, а теперь велел снова попасться мне на пути. Он понимал, что я могу вспомнить вас и, сопоставив факты, заподозрить интригу. Он сознательно рисковал вами, следовательно, был готов разменять, как серповую фишку. Стоит ли преданности человек, так мало вас ценящий?