Остров Русь 2, или Принцесса Леокады - Станислав Буркин

— А пал-то ты, выходит, в борьбе с подобрением, —продолжал Стас. — Вот и мы, Смолянин, между прочим, мир от подобренияспасаем.

— Да? — встрепенулся экс-переводчик.

— Это подобрение случилось в наше время, — поясниля. — И этот документ, который ты в сейфе нашел, явно тогда и создан.

— Точно, точно, — покивал Стас. — Испециалист твоей квалификации нам просто необходим. — Смолянин выпятилгрудь и подбоченился. — Но только вместе с Кубатаем.

— Друга не выдам, и не просите! — замотал головойэкс-переводчик. — Да поймите же вы, стесняется он. Я ему говорю, чегостесняться, дело молодое! А он нет — стесняется…

— Ну пожалуйста, ну, Смолянинчик… — заныл Стас.

— Да ни за что! — хлопнул тот ладошкой по коленке.

— Эх, — вздохнул Стас. Потом что-то достал изкармана и повертел в пальцах перед глазами. — Мы ведь тоже жизньюрисковали… Мы ему семечки везли. Не синтетические, а настоящие. Да всесощелкали. Одно вот только завалялось…

Он поднес семечко ко рту, но вдруг Смолянин диким голосомзаорал:

— Стой!!! Стой, тебе говорю!!!

Мы оба подпрыгнули, и Стас семечко уронил. Рухнув с кресла,Смолянин принялся ползать по полу. Наконец он поднял его, держа перед собойдвумя пальцами, как великую драгоценность.

— Да мы же его сейчас в синтезатор, и размножим! —вскричал переводчик. — Да мы Кубатаю сейчас мешок этих семечек сделаем! Апотом еще и агрономам отдадим, они же их посадят, и настоящий, живойподсолнечник вырастят. За такой подарок Кубатай вам век благодарен будет. Всюжизнь он об этом мечтал — о настоящих, не синтетических семечках! А жиры ивитамины ему сейчас к тому же ох как нужны! Отведу я вас к нему! Пусть хотьзастесняется!

Короче, мы на это подписались.

Прощаясь, Леокадия объяснила нам, что хотя ей очень хочетсяпобольше общаться с нами, до окончания турнира это невозможно, так какостальные участники решат, что она нам подыгрывает из расово-видовыхпредпочтений. А у принцессы их не должно быть. И добавила, что, если все-такислучится встретиться, мы должны помнить главное требование к претенденту на ееруку и сердце: он должен быть с ней предельно честен. По закону Леокады однослово лжи принцессе может стоить претенденту жизни… На весь период сватовства кпринцессе это требование считается главным законом планеты.

Я спросил, почему так пафосно, и она ответила, что дляжителей планеты нет ничего важнее того, кому будет принадлежать трон. И слишкоммногие претенденты пытались завладеть им при помощи лжи.

— Турнир… — сказал Стас задумчиво, когдаприставленный к нам низенький чернокудрый офицер по имени Олдь Первый молчаподавал ужин в небольшой столовой. — Я уже и не помню, когда в последнийраз всерьез дрался. Классе в седьмом, наверное. И вообще, это же уметь надо.Одно дело драка, другое — турнир.

— А наши соперники, между прочим, еще и монстры, —добавил я масла в огонь. — Лично я вообще не понимаю, зачем мне в немучаствовать. Тебе Леокадия нравится, вот ты за нее и сражайся.

— Костя, — перестал жевать Стас. — Ты непредставляешь, как мне не хочется, чтобы вместо меня выиграл ты или кто-то другой.Но ты не должен отлынивать. Посуди сам: вдвоем у нас, а значит, у Земли, шансовв два раза больше.

Я это и сам понимал. Так, выделывался… Ужин был на редкостьпростой: пресный кусок чего-то вареного — то ли мяса, то ли рыбы,гарнир — нечто вроде сильно переперченной овсянки и какие-то порезанныеломтиками фрукты. Еще пиала горячей голубоватой жидкости с густым травянымароматом, но практически без вкуса.

— Тоже мне искусствоведы, — заметил Стас. — Агастрономия им что, не искусство?

— Не искусствоведы, а эстеты, — поправил я его.

— Тоже мне эстетовед…

— Можно вмешаться в вашу беседу? — неожиданнообрел дар речи Олдь.

— Валяй, — разрешил Стас.

— В том-то и дело, что гастрономия —искусство, — сказал тот. — И высочайшее. Потому леокадийцы илиустраивают гастрономические праздники, конкурсы и фестивали, или довольствуютсяпростой, но сытной пищей. Какие-то особые изыски во время простого ужинавыглядят нелепо.

— Это называется «не путать божий дар сяичницей», — перевел я.

— Вот именно, — подтвердил Олдь.

— А почему, кстати, ты — Первый? — спросилСтас.

— Потому что есть второй, — туманно отозвался тот.Но тут же конкретизировал: — Он — церемониймейстер и завтра будетпроводить инструктаж. Олдь — это не имя, а должность. Советник. Насвообще-то пять.

Утром по дороге на традиционное знакомство с участникамитурнира Олдь Первый успел нам кое-что рассказать.

— Претендовать на руку и сердце принцессы, —сообщил он, — а точнее, на трон, власть и независимость для своего народа,может любое свободное от брачных уз существо мужского пола, имеющее собственныйразум, владеющее речью и от природы передвигающееся на двух ногах.

— Ну, спасибо хоть на этом, — заметил Стас.

Олдь Первый удивленно посмотрел на него, видимо, не понимая,за что удостоился благодарности, и продолжил:

— Почти перед каждым турниром находятся те, ктопытается обойти это правило. В этот раз на свои планеты с позором изгнаны двапретендента. Один оказался на самом деле разумным спрутом с четырьмяампутированными щупальцами из восьми. Два оставшихся он использовал как ноги, аеще два — как руки, и имитировал прямохождение…

— И что, он бы потом всю жизнь так корячился? —поразился Стас, разглядывая портреты, развешанные по стенам широкого коридора,где мы шли. Человеческие лица на портретах время от времени перемежалисьдовольно жуткими мордами.

— Нет, зачем же, — отозвался Олдь. —Главное — стать принцем, обратного ходу процедура бракосочетания не имеет.Прецеденты были, — махнул он рукой на портреты.

— А, ну у нас такое тоже было, — отозвалсяСтас. — Выбрали Римского Папу, а он теткой оказался. А куда теперьдеваться, выбрали так выбрали…

— Вот-вот, — согласился с аналогией Олдь. —Вообще жизнь монарших особ на Леокаде регламентируется специальным Уставом,который носит прецедентный характер.

— А кто был вторым мошенником? — спросил я.

— В смысле? — не понял Олдь.

— Ну, кто еще пытался пролезть на этот турнир с кучейлишних ног? — пояснил Стас, он-то меня понял.

— Ах, вот вы о чем…

Мы уже добрались до дверей, к которым, по-видимому, спешили.Из-за них доносился приглушенный гул толпы. Но Олдь приостановился, чтобызакончить тему: