Спецуха - Андрей Загорцев

Начфиненок продолжал бдить, организовал мне кружечку кофе и растворился в темноте. Я расположился на входе. Время уже три часа ночи. Надо хотя бы немного поспать самому и команде дать вздремнуть, пусть и посменно.

С утра нам еще много дел предстоит. И самое важное — это изображать из себя непонятно кого. Еще бригадир из Леушова припрется домик принимать. Хорошо получилось с этим бригадиром. Он тут, оказывается, давно прописался, крутит с полигонными всякие шашни, да и с Лепехиным хорошо знаком.

Бесшумными тенями рядышком со мной нарисовалась троица доблестных спецназовцев.

— Пехотин, ты мог бы своих балбесов не тащить за собой, — пожурил я майора.

— Запас карман не тянет, — позубоскалил он.

Ромашкин с Черепановым заскочили в домик за кофе для себя и майора. Из модуля донеслось возмущенное шипение Ромашкина на незваных гостей, портящих воздух.

Из темноты появился начфиненок, тоненько хихикнул и снова скрылся в ночи.

— Господи! — Пехотин аж перекрестился. — Как же меня пугает этот ваш пацан с лазерным мечом.

— Ты еще не видел, как он за лазерной указкой гоняется, — сказал Черепанов, таща в руках две кружки с ароматным напитком.

— Итак, господа, вернемся к нашим баранам, — решил я начать совещание.

— Да, я здесь. — Ромашкин вынырнул из дома.

— Хи! — раздалось где-то возле угла домика и послышался характерный вой лазерного меча.

— Начфиненок, падла! — сказали мы в один голос.

В пять утра питерцы приволокли к нам невменяемого доктора, который порывался идти читать стихи проституткам и с бандитами жарить спирт.

— Мировой мужик, — сказал старший рабочей команды, — глюкозой нас кормил, давление мерил, кому-то перевязку сделал, жаль только, от трех стаканов в осадок выпал. Сразу видно, что в армии он не служил. Ладно, положите его где-нибудь. Нам вторую смену пора запускать, там вроде санинструктор есть. — Работяга ушел, весело насвистывая.

— Доктор, что же ты наделал, — в ужасе прошептал Ромашкин и начал заламывать руки.

— Пилюлькин в край охренел, — лапидарно выразился Черепанов. — От кого от кого, а от него я такого не ожидал.

— Абырвалг, — пробормотал Аллилуев.

— Не надо здесь абырвалг, — засуетился начфиненок, — давайте его на улицу вытащим, пусть он там абырвалгает сколько душе угодно.

Два «плененных» майора доблестно похрапывали, абсолютно не обращая внимания на происходящее.

— Зина, Зина, зубы, зубы, — заявил совершенно невменяемый Аллилуев.

— На улицу его! — скомандовал я.

Ромашкин и Овчинников подхватили доктора под руки и поволокли наружу, к бочке с водой. Черепанов достал докторскую сумку и вприпрыжку побежал за нами. Спасатели подтащили лекаря к бочке и посадили на скамеечку.

Патруль под руководством молоденького лейтенанта, проходивший рядом, остановился и с интересом уставился на нас.

— Уши ему потрите, — посоветовал летеха, — или нашатырю дайте. Меня так всегда в каптерке в училище в чувство приводили.

Патрульные солдатики завистливо смотрели на доктора.

Мы посоветовали лейтенанту идти дальше и нести службу бдительно, не отвлекаясь на пьяных питерских маргиналов.

Только мы спровадили одних, как сразу же нарисовался заместитель командующего по работе с личным составом, следующий на военном «Форде» по каким-то своим делам неизвестно куда. Он попытался вдохновить нас и укорить доктора. Но как только этот фрукт глянул на Аллилуева, дергающегося в конвульсиях, он сам чуть не блеванул и скоренько хлебнул минералки, вовремя поданной заботливым водителем.

Еще один военный, шарахавшийся рядом, даже заснял наши реанимационные мероприятия на телефон и пытался комментировать увиденное.

Шесть утра, рань несусветная, а все мотаются кругом и советы дают. Лучше бы своими делами занимались.

Один лишь заместитель командующего, «пламенный борец» за сердца личного состава, оказал пострадавшему реальную помощь. Он вернулся к нам на своем «Форде», вручил мне две банки запотевшего «Невского» и бутылку холодненькой «Талки», а потом уже дал ценный совет, сказал, что пациента из состояния комы выводить надо постепенно. Своим поступком замполит не хреново так приподнялся в глазах всей моей группы. Он помахал нам ручкой и уехал.

Нам пришлось затащить доктора за модуль, подальше от посторонних глаз, и разложить на заботливо подстеленном матрасе.

— Да как же это? — Овчинников чуть не плакал. — Доктора же мощные выпивохи должны быть, а наш раз — и скопытился.

Аллилуев вдруг встал с матраса, спокойно осмотрелся по сторонам и четко проговорил:

— Спасибо вам, господа. Вы замечательная публика. — Доктор картинно раскланялся в ответ на аплодисменты Черепанова и Ромашкина, повернулся к Овчинникову и заявил: — А ты, Олег, меня разочаровал. Как ты мог подумать, что суровый спецназовский доктор способен всего с трех стаканов уйти в астрал?! Эх, молодежь!

Овчинников смущенно вжикнул мечом.

— Так, господа, а теперь все по плану и распорядку. Завтракаем и приступаем. Нас ждут великие дела, — оборвал я начавшиеся разговоры, единственной целью которых было глумление над начфиненком, вовремя не сумевшим распознать великолепную игру доктора.

Пока Ромашкин готовил на всех завтрак, остальные умывались и судачили между собой, стараясь скрыть нараставшее напряжение.

Доктор рассказал мне, что Артемьевы довольно спокойно ушли со строительной площадки, таща на себе сварочный аппарат и матерясь непонятно на кого. Свою аппаратуру связи они заблаговременно передали разведчикам Пехотина, побродили по лагерю, специально натыкаясь на военных, для виду поспрашивали, где можно купить водки, и скрылись в темноте.

К шести утра близнецы уже находились на базе разведывательного отряда Пехотина. Для проведения сеансов связи они отъехали на «уазике» майора Пехотина километров на двадцать от основной базы, организовали там дневку и делали все возможное, чтобы их запеленговали радиоразведчики.

Братья озвучили только одну просьбу. Если мы увидим вертолет с поисково-штурмовой группой, то должны будем немедленно оповестить их об этом СМС-сообщением. Пункт сбора оставался прежним.

Полигон просыпался. Скоро все начнется. Надо не торопиться и еще раз все обдумать. Этим я и занялся, поглощая завтрак, приготовленный рачительным Леней.

Рядышком хрумкал консервированными огурцами начфиненок и о чем-то мечтательно вздыхал. Черепанов гонял по пластиковой одноразовой тарелке макаронину в кетчупе и обвинял Леню в отсутствии заботы о личном составе.

— Пачишин намного вкуснее все замутил бы и сервировочку получше одноразовой сообразил, — вещал Вова.

— Да, макароны по-флотски у него просто офигительны, — подтвердил начфиненок.