Привратник - Александр Прозоров

— Подожди немного, — попросил он, выбрался по толстым коричневым лианам и углубился в заросли.

Оттуда послышалось недовольное шипение, потрескивание. Вскоре страж богов вернулся, поманил женщину за собой, вывел на полянку шириной где-то три на два метра, окруженную высокими, по грудь, стенами жидких фикусов, молодых пальм, кустов с длинными шипами, но совсем без листьев, и вовсе неведомой жирной травы. — Нравится?

— Что тут может нравиться? — не поняла археологиня.

— Хочу разбить тут временный лагерь и сделать другую лодку. Более удобную и просторную.

— У нас же ничего с собой нет!

— А как же это? — развел он руки, указывая по сторонам. — Тут есть все, что нужно. И, кстати, если хочешь пить — вон из той лианы, что надломана, сочится сок. Он почти безвкусный, но чистый. В здешней реке вода пополам с землей. Смотреть страшно, не то что глотать. А я пока… Да, еще о насекомых нужно подумать. А то вечером высосут насухо.

Нуар вскинул руки и занялся своей малопонятной в век технического прогресса магией. Перекинул лиану от одного края поляны к другому, присел возле кустарника и травы, выманивая из них стебли, ветви и листву, подравнивая, заставляя сплетаться в плотное пружинистое полотно, прикрытое сверху листьями сразу в несколько слоев.

— Ты их не срываешь? — спросила женщина, любуясь его непостижимым умением.

— Живая зелень с человеческой плотью становится всегда единым целым, — нараспев ответил он. — Тем, чего не хватает, поделится, лишнее заберет. Хворь высосет, силу добавит… Или ты желаешь мертвую постель?

— Нет, пусть будет как будет.

Страж богов перешел на другую сторону полянки, снова взялся за «колдовство», превращая буйную растительность во второе спальное место. Как заметила Дамира — куда более узкое, чем первое. Самовлюбленное создание древности оставалось в своем репертуаре.

Она отошла к банану, сорвала себе несколько сочных желтых плодов, раскрыла, подкрепилась. А когда вернулась, то обнаружила, что стены лагеря приобрели серебристый оттенок: невероятное количество больших и маленьких пауков торопливо плели свои сети на подступах к временному жилищу путников, а некоторые уже принялись за более внушительное полотнище — от верхней лианы в стороны, формируя крышу.

— И не жалко тебе этих милых малышей? — укорила стража богов археологиня. — Сейчас все силы ради твоей прихоти отдадут, потом передохнут от натуги.

— Почему перемрут? — не понял Шеньшун. — Когда станет прохладнее, на наш запах и наше тепло со всех сторон полетят кровососы и влипнут в паутину. И всем будет хорошо. Нам — потому что не кусают, а паукам — потому что сытно. В обычную сеть так много гнуса не попадется.

— А каково будет комарам?

— Комары использовали свое время радости, пока были мелкими личинками и резвились в воде. Так уж устроен мир, что каждый получает свою долю жизни и силы от тех, кто его покидает. С тем, чтобы, покидая мир самому, отдать свою жизнь и силу другим.

— Мороз по коже. От чужой смерти рождаемся и смертью кончаем.

— Все рождаются от жизни, Дамира. Твоя мать подарила тебе частицу жизни и силы, выпуская на свет. Когда-нибудь и ты точно так же отдашь частицу самой себя новому поколению. Что в этом страшного? Мы все передаем друг другу жизнь, а не смерть.

— Твой стакан всегда наполовину полон…

— Что? — не понял нуар.

— Неважно, — отмахнулась женщина, прошла мимо и вытянулась на своей постели. — Да, Шеньшун, ты прав. Здесь будет помягче, чем в дупле.

— Не пугай пауков, — попросил нуар. — Я скоро.

Он ушел примерно на час. Вернулся мокрый, с апельсинами и огромным ананасом, уложенными на широкий пальмовый лист.

— Господи, как я соскучилась по кусочку мяса или хотя бы рыбы! — взмолилась Дамира.

— Ты согласна есть их сырыми?

— Нет!

— Тогда прости. Развести здесь огонь мне нечем и не из чего. Как только выберем хорошее место, накормлю тебя нормальной едой. — Он положил пальмовый лист на землю, снова убежал.

— И правда, чего меня сюда понесло? — укорила себя женщина, наблюдая за пауками.

Потоптавшись в похожем на кокон домике, она выбралась наружу через не заплетенный пока проход, пошла по протоптанной стражем богов тропе. Та сперва вывела ее на берег более широкой протоки, а потом, вдоль берега, на мысок, на котором нуар возился с двумя деревьями в полметра толщиной, стоящими корнями в воде.

— Получается, мы на острове? — спросила она.

— Тут везде острова, — ответил страж богов, осторожно переступая через глянцевое зеленое бревно, усыпанное черными пятнами. — Да еще по берегам не считано отрезанных проток и озер.

— Откуда ты знаешь?

— Рассказали. — Ближнее дерево от его прикосновения шевельнулось, подвигаясь к соседу. Зеленое бревно под ногами выгнулось и отползло немного в сторону.

— Что это у тебя там? — По спине женщины пробежал холодок.

— Это местная змея. Удав. Проглотила какого-то зверя и теперь так довольна, что не желает уползать, даже если на нее наступаешь. Глупа, но понять можно.

— Это она тебе про озера рассказала?

— Нет, что ты, — рассмеялся нуар. — Местные охотники проплывали. Забавные совсем. Юбки из соломы и на голове трава. Сказали, что людоеды. А я ответил, что не человек.

— Я ничего не слышала!

— Они очень тихо говорили. Удава боялись разбудить.

— Если сами назвались людоедами, значит, не настоящие. Пугали.

— Правда? Жалко, я не знал. Я бы тоже их напугал.

Дамира засмеялась. Она представила себе, как мог пошутить страж богов. После того, как зашевелись бы деревья, расцвели пни, затанцевали кусты и заговорили крокодилы, дикари не то что удавов — собственных юбок начали бы бояться.

— Темнеет, Шеньшун!

— Уже иду. Тут много хлопот выходит. Дня три придется провозиться.

Перешагнув анаконду, нуар обошел самые заросли по воде, взял Дамиру за руку, повел в маленький походный домик и пропустил вперед в узкий лаз. Внутри было уже ощутимо теплее, чем снаружи. Паутиновая крыша, пусть и тончайшая, все же сохраняла под собой летнее тепло.

Как это и бывает в тропиках, едва солнце село за горизонт, на мир буквально упала непроглядная тьма. Но ненадолго. За стенами, в ближних кустах, на пальмах, деревьях вокруг один за другим загорелись светлячки, наполняя палатку нежным золотистым светом. Возле самого входа кто-то переливчато засвистел, запевая то ниже, то выше, без конца сменяя мелодии. Нуар достал из кармана каменный осколок, срезал макушку ананаса, быстро порезал его на ломтики, почистил апельсины. Виновато пожал плечами, подвинул ближе к ней.

— Ничего, для здоровья фруктовая диета только полезна, — ответила она на молчаливый вопрос и принялась за ужин. Свистун замолк, но вместо него кто-то протяжно застрекотал, тоже пытаясь создать некое подобие музыки. Дамира остановилась, прислушиваясь. Призналась: — Первый раз со мной такое. Никогда не думала, что в дикой глухомани может оказаться так красиво и приятно. Сюда бы еще интернет провести — и я бы тут на всю жизнь осталась.