Самый лучший комсомолец (СЛП-3) - Павел Смолин

залов — наполняемость, бюджет, прости-господи, Минкульта — деньги, а любители спекулировать на билетах — по ушам.

Остановившись на светофоре, Виталина кивнула и записала в блокнотик. Добрались до студии, и она прокомментировала стоящей на парковке (прохожие не стеснялись подходить поближе чтобы посмотреть) беленький четырехдверный седан:

— Rolls-Royce Silver Shadow.

— Заведешь? — спросил я.

— Заведу, — усмехнулась она.

Чтобы вскрыть и активировать буржуйский автомобиль, девушке понадобились заколка и металлическая линейка. Ни один замок не пострадал!

— Дай я, — попросил я.

— А ты умеешь? — засомневалась Вилка.

— Я же гений! — за руку вытянул ее с водительского сиденья, уселся на мягкую кожу сам, заценил деревянную торпеду и наличие радио.

Пахло, как и положено, дорогущими духами.

— Двести лошадиных сил, — предупредила забравшееся на пассажирское место Виталина. — Ну и, если что…

— Ага! — перебил я, врубил первую и аккуратно выехал с парковки. — Тяжеловато рулится, — поделился ощущениями с девушкой.

— Обратно я поведу, — безапелляционно заявила она.

— Пожалуйста, — кивнул я, врубив вторую, и, почти сразу, третью. — Светофор отслеживаю — красный, но свободно, — прокомментировал нарушение правил. — Куда где поровнее и побезлюднее?

Виталина ткнула пальцем вправо, я сбавил скорость и повернул.

— Можно быстрее, — снисходительно разрешила она.

— Не хочу, — покачал головой. — Не в городе же — ну его нафиг, ответственность слишком велика.

Вилка за трусость ругать не стала, и мы выехали на МКАД. Вот теперь можно разогнаться.

— Больше ста пятидесяти не надо, — попросила она.

— Тут в милях, я не понимаю, — хохотнул я, но скорость сбавил.

Съехав с дороги, уступил место Виталине, и она радостно накатала по МКАДу почти полтора часа.

— Наверное, нужно возвращаться? — робко одернул ее я.

— А? Да, надо, — подпрыгнув, горько вздохнула она, и мы поехали назад, не забыв заправиться — жрет буржуйская техника знатно.

Вернувшись, увидели сидящих на скамейке около студии держащегося за голову Магомаева и гладящую его по спине Настю.

— Влетит нам, — вздохнул я.

— Влетит, — подтвердила Вилка. — Потом еще покатаемся? Я знаю, как открыть гараж.

— Давай! — одобрил легкий автоугон я.

Мы же просто немножко покатаемся. Вышли, немного огребли от Насти, покаялись перед певцом и пошли на студию — конвейер должен крутиться, и, если чарты так качественно доятся, нужно подкинуть парочку синглов.

— Поздравляю с обновками, Муслим Магомедович.

Отводя взгляд, скромняга ответил:

— Я предлагал сделать из виллы детский дом, а машину передать, например, в клуб автолюбителей, но…

— Но дипломатический протокол сильнее нас, — успокоил я его болящую от собственной буржуазности совесть. — Но был бы вам очень благодарен, если бы вы во время поездок в Крым давали ребятам-«Артековцам» покататься на яхте. Шах ведь на это не обидится? — спросил продолжающую раздувать от остаточного негодования тонкие ноздри Настю.

— Не обидится, — подтвердила она.

Прошли в студию, поздоровались со звукачом, послушали уже записанную [ https://www.youtube.com/watch?v=yXQViqx6GMY&ab_channel=MariahCareyVEVO ]. Это к Рождеству, а пока, в свете открывшихся обстоятельств, запишем немножко приятного королю Марокко. Сводив народ к роялю, показал и записал [ https://www.youtube.com/watch?v=Blx9lHMivQs&ab_channel=melanienam ]. Следом слил более танцевальную версию: [ https://www.youtube.com/watch?v=YFlIGdis77U&ab_channel=MELOMANDANCE ]. Как раз можно миньоном выпускать.

— Ну и на этом моя сегодняшняя полезность исчерпана, товарищи, — заявил народу, попрощались, и мы с Вилкой поехали ко мне — убивать свободное время.

Глава 22

В принципе, «кейс» с Магомаевым СССР только на руку — это же зашкаливающей мощи сигнал, призванный заставить призадуматься как невозвращенцев: смотрите какие вы дебилы, вон человек совершенно легально на «Роллсе» по Москве ездит, и дом с яхтой у него никто и не думал отбирать. Так, что, товарищи «выбирать свободу» не торопитесь — работать с Родиной честно банально выгоднее и надежнее. Отсюда посыл второй, уже действующим артистам — веди себя хорошо, не куролесь, и, если вдруг на тебя свалится забугорный успех, страна не будет против не мешать тебе пользоваться заслуженными благами. Пойду-ка Фурцевой позвоню, безотносительно Магомаева, просто для установления справедливости.

— Екатерина Алексеевна, очень прошу вас выпустить из страны певицу Ларису Мондрус — гражданскую лирику она петь принципиально не хочет, ну зачем нам такая гражданка? Пусть за Занавес едет, рассказывает, как ее тут у нас не ценят и щемят — сейчас, в свете похождений Муслима Магомедовича и скорого запуска других англоязычных исполнителей, ее, так сказать, «откровения» будут восприниматься особенно смешно.

— Можешь мне не верить, но соответствующий указ приняли еще вчера, — рассмеялась баба Катя.

Даже обидно как-то!

— Каждый раз, убеждаясь в том, что старшие товарищи видят и знают больше меня, я радуюсь всей душой и ощущаю мотивацию стать лучше, — соврал я. — Для создания противоположного госпоже Мондус поведенческого примера, прошу у вас возможности взять шефство над Аидой Семеновной Ведищевой — она гражданскую лирику петь будет только рада. Но Сергей Георгиевич Лапин — извините, но слишком многие об этом говорят, чтобы игнорировать — антисемит!

— Да ты что, Сережа? — «неподдельно» поразилась Фурцева. — Ты уверен?

— Представляете, какое мнение у народа? — горестно спросил я у нее. — Но я не верю! Ну не может в стране-победительнице нацизма быть антисемитов!

— Не может! — твердо поощрила она.

— Вот поэтому нам и нужно вернуть Аиду Семёновну Ведищеву в телевизор — в спайке с прочими советскими евреями там, она станет очень хорошим подтверждением того, что в Советском союзе антисемитизма нет!

Я бы вообще Лапина выкинул и поставил удобную марионетку, но дед пока не разрешает — большой профессионал мол, и человек в аппарате многими уважаемый. Знатное оправдание отсутствию повышения интересности телека, конечно. С другой стороны — «Зов джунгей» по телеку уже идет, и нравится вообще всем. Нужно нести что-нибудь еще.

— Я подумаю, — вздохнула баба Катя.

— Спасибо большое, Екатерина Алексеевна — вот увидите, мы с Аидой Семеновной много замечательных песен запишем! Я материалист, но, если после концерта в Барнауле ко мне подошел товарищ, вручил две просто замечательные песни и попросил передать их Аиде Семеновне, значит это немножко судьба? Но, как коммунисты, свою судьбы мы куем сами — поэтому я вам и позвонил, Екатерина Алексеевна.

— Что за песни? — заинтересовалась она.

Пропел «Лесной олень» и «Товарища» — ни разу приемной