Ваш номер - тринадцатый - Евгений Соломенко

И началась у него совсем иная жизнь: дизайн графический, дизайн выставочный, логотипы и фирменные стили, буклеты и постеры. Свежеиспеченный дизайнер прилежно оттачивал внешнюю атрибутику многоуважаемой фирмы «Дайана Энтерпрайз»…

И только сейчас, когда Эдик Заславский так нелепо и так страшно погиб, Глеб вернулся туда, куда его манило каждую ночь. Это мертвый Эдька привел его обратно. Привел — и стоит рядом, и снова, как в прошлый понедельник, кричит шепотом, выпучив азартные глазищи:

— Я, Бахметий, такого накопал! Фирмочка-то наша, оказывается, хапанула акции комбината в обход конкурса! Ха-ха, не слабо, да? Флагман всей сталелитейной индустрии прикарманили под шумок, и концы в воду!

«Энтерпрайз» скупал стальную продукцию у российских заводов и перепродавал ее «за бугор». А потом ухитрился купить по дешевке контрольный пакет акций Красногорского комбината, признанного лидера отечественной металлургии, и одним махом вышел в дамки. Относительно того, каким образом удалось отхватить этот пакет, ходили разные слухи. И вот Эдик выкладывал изумленному Глебу:

— Только не все попрятать успели паскудники! Я одну такую бумаженцию сногсшибательную откопал — пальчики оближешь! Ну, теперь я нашего генерального возьму за цугундер: либо поднимай мне оклад, либо — не обижайся! На этот раз он, сучара, от меня не отвертится!

А неделю спустя — финал: Голубое озеро и на песке — скорченный Эдик, который уже никого не возьмет за цугундер.

Теперь Глеб жил одним стремлением — отомстить. Но для этого предстояло сыскать «бумаженцию», которую обнаружил, на свою голову, несостоявшийся шантажист Эдик Заславский…

* * *

— …Я мотался от Красногорска до Москвы, — завершил свою детективную повесть Зоринский посетитель. — И в конце концов общие знакомые вывели меня на замначальника одного из департаментов в Госкомимуществе. Он-то в свое время и оформлял все документы по «прихватизации» Красногорского комбината. И, не будь дурак, с каждой бумажки копию для себя снял, у нотариуса заверил и припрятал — «на всякий пожарный». Ни за что бы он с бумагами этими не расстался, да повезло мне: застал его пьяным в дупель и на кого-то очень уж обозленным. Вот под такое настроение да под хмельной свой кураж чиновничек и отдал мне все это.

И визитер выложил перед Зориным черную кожаную папку, прихлопнул по ней ладонью:

— Тут — все, от и до! Я их проштудировал за ночь, пока «Стрелой» до Питера добирался. Вот, прямо с поезда — к вам!

— А почему вы эти документы принесли сюда, а не в прокуратуру?

— Не хочу рисковать, — пояснил Глеб. — На прокурорских нажмут сверху — и документики мои испарятся. А вот если обо всем расскажет газета, тогда той же прокуратуре не отвертеться будет: хочешь — не хочешь, а принимай меры!

— Что ж, разумно! — кивнул редактор. — Значит, так и поступим.

Он переложил документы в желтую картонную папку и на обложке красным фломастером надписал: «Дайана Энтерпрайз. Срочно!!!». После чего поднял озабоченный взор:

— Но имейте в виду: мы должны сперва детально изучить эти бумаги, проверить их подлинность, а затем перелопатить их в газетную статью — перевести, так сказать, на язык родных осин. Так что материал будет опубликован никак не раньше, чем через пару-тройку дней.

— Понимаю, у вас — своя технология! — вздохнул Глеб, который рассчитывал увидеть публикацию уже в завтрашнем номере.

— И — последнее, — добавил деловито редактор. — Оставьте ваши телефоны, домашний и рабочий адрес. Возможно, потребуется срочно с вами связаться: что-то уточнить, что-то согласовать…

…Когда за гостем закрылась дверь, Зорин устало откинулся в кресле. Вот же скотина, правдоискатель вшивый! Справедливости, видите ли, возжаждал! А на хрена мне эта твоя справедливость, если из-за нее мои акции сгорят синим пламенем?!

Но тут Зоринское чело озарилось улыбкой. А чего я, дурак, психую? Радоваться надо, лезгинку плясать! Это же какое везение, что козел Бахметьев притащил свой компромат ко мне, а не в «Ведомости» или «Вечерку»! Теперь задача — урыть чмошника. И урывать его буду не я, а всемогущая «Утренняя звезда». Администратор мне третьего дня что говорил? Что «Энтерпрайз» этот — детище «Звезды», хранитель ее капиталов! Так что, выходит, господин разоблачитель покусился на благополучие самой «Утренней звезды». С чем его и поздравляю!

Зорин проворно сорвал трубку, набрал памятные семь цифр и, переждав пару гудков, радостно выпалил:

— Петр Аввакумович, это Зорин! Очень срочное дело! Нет, не по телефону. Хорошо, еду!

* * *

Администратор долго перечитывал Бахметьевские бумаги. Когда он наконец поднял глаза, в них штормовыми волнами перекатывались черная злоба и — чего Зорин уж никак не ожидал — растерянность.

— Как, вы говорите, зовут этого духоборца? Бахметьев? Глеб Иванович?

— Ну да, Бахметьев, дизайнер из «Энтерпрайза»!

Честно говоря, Зорин ожидал, что его от души похвалят. Но Администратор с явственной неприязнью произнес:

— Ну? И что вы предлагаете?

— Понятно что: урыть надо чмошника! Согласно закону Авогадро! — усмехнулся Зорин, не очень, впрочем, уверенно.

— То есть, вы полагаете необходимым убить художника? — уточнил Чичеванов, придавливая собеседника тяжелым взглядом. Левая бровь, постоянно приподнятая рассекающим ее шрамом, сейчас придавала его лицу выражение крайнего недоумения.

Зорину сделалось неуютно. «Да что это с ним? Говорит, как с врагом народа!»

— Ну, убить, — пробормотал он. — Ну, разумеется!

— И за что же? — замороженным голосом поинтересовался Администратор. — Боссы «Энтерпрайза» уничтожили его друга, и ваш художник имеет право на месть. Это — вполне естественная реакция, и нами она только поощряется.

— Он имеет право на месть, а я имею право на защиту своих интересов! — выпалил Зорин. — Которые, между прочим, совпадают с интересами «Утренней звезды»!

— Ну, ваши-то интересы мне известны! — скривился Чичеванов. — Но справедливо ли это — отнять жизнь у молодого и, возможно, талантливого художника ради каких-то несчастных акций — этих, в общем-то, кукишей марципановых?

От такой постановки вопроса Зорин онемел. В Администраторе вдруг прорезался гуманист! В этом душегубе, на счету которого черт знает сколько безжалостно оборванных жизней!

— Извините, уважаемый Петр Аввакумович, но что-то я вас не пойму! — Зорин более не скрывал возмущения. — Недавно вы в пепел превратили целую сыскную фирму, на моих глазах отправили в ад огромный «Боинг» с пассажирами. Среди которых, между прочим, были совсем уже невинные дети. А сейчас толкуете про молодость и неведомые таланты какого-то чмошного мазилы!

Администратор с брезгливым любопытством разглядывал Зорина — словно червяка неизвестной породы:

— Значит, вы сознаете, что вынесли смертный приговор в общем-то незнакомому вам человеку?