Мадам Шарли - Сахара Келли

– Отличная идея. И хороший деловой ход. Все равно у нас стало меньше посетителей с тех пор, как началась вся эта суета вокруг Ватерлоо.

– Да.

– Девочки отдохнут, а клиенты начнут по ним скучать, когда узнают, что мы на два дня закрылись.

– Да.

– С тобой все в порядке?

– Да.

Мэтти нахмурилась.

– Так ты пойдешь сегодня смотреть празднования?

– Нет.

– Но… – Она поколебалась. – Ну ладно, хватит. Тебе не кажется, что глупо сидеть здесь и хандрить? Если ты хочешь этого мужчину, так вперед, иди и возьми его.

Шарли подняла голову и сверкнула на Мэтти глазами. Мэтти не обратила на это особого внимания, она лишь пожала плечами.

– Ну конечно, что мне об этом знать? Я вижу только, что ты сидишь тут мрачнее тучи день за днем. Ты потеряла всякий интерес к «Лунному дому», Шарли, и в этом нет ничего хорошего. Может быть, тебе следует использовать выдавшуюся передышку для того, чтобы пересмотреть свои приоритеты?

Мэтти со стуком захлопнула за собой дверь, оставив Шарли за столом, полным документов, и с сердцем, полным боли.

Боль эта все не проходила, и вот настал тот вечер, когда «Лунный дом» опустел и погрузился в тишину, а его обитатели, весело болтая, разошлись, чтобы присоединиться к своим соотечественникам и вместе отпраздновать победу.

Шарли прошлась по комнатам, отметив про себя, как все кругом было чисто и аккуратно. И правда, в последние дни бизнес не шел.

Оно и понятно, учитывая всеобщее веселье, царящее на улицах Лондона с тех пор, как было объявлено о победе. Что совершенно непонятно, так это безразличие Шарли к тому, хорошо ли шел бизнес или не очень.

Это было просто непростительно.

Тихо поднимаясь по ступенькам к своей комнате, Шарли задалась вопросом: а может быть, Мэтти права? Может, ей пора оставить «Лунный дом», пора двигаться дальше?

Погруженная в свои мысли, Шарли выскользнула из платья. Наверное, она могла бы переехать в одну из гостиниц, которые организовала для девочек. Хотя там уже были люди, которые всем управляли. И они начнут злиться на Шарли и раздражаться, если она приедет туда жить.

Чуть ли не в первый раз за последние несколько лет Шарли пожалела, что ничего не отложила для себя. Хорошо бы поселиться в небольшом коттедже где-нибудь в Корнуолле. Или, например, на Гебридских островах.

Чем дальше от Джордана Линдхерста, тем лучше.

Так далеко, где весь остальной мир позволит ей, наконец, спокойно наслаждаться своими воспоминаниями. Без боли, без слез и без этой ужасной жажды, которая наполняла все ее тело, лишь только Шарли вспоминала прикосновения Джордана.

А она помнила его прикосновения весь день, каждую секунду, забываясь только во сне.

Ее груди затвердели под сорочкой, и она остановилась, закрыв глаза и сосредоточившись на своем ощущении.

Затем она стянула легчайшее одеяние через голову и уронила его на пол. Она стояла обнаженная, открытая, впитывая воздух всей кожей, позволяя воспоминаниям обволакивать ее, как свету, исходящему от пламени в камине.

Она не зажгла свечей, поэтому по углам комнаты было темно. Они были темные, как ее мысли, ее эмоции, ее желания.

Шарли судорожно втянула в себя воздух, чувствуя, как сладко ноет ее лоно от воспоминаний об ищущих пальцах Джордана. Ее груди набухли, а соски затвердели еще больше, когда Шарли подумала о том, как он ласкал их губами и языком. Ее тесная пещерка между ног начала истекать соками, когда она вспомнила, что чувствовала в то время, как Джордан Линдхерст заполнял ее собой.

Она жаждала снова ощутить его плоть, горячую и твердую, врезающуюся в нее и открывающую ей целую вселенную новых ощущений и удовольствий.

Она жаждала снова увидеть, как его глаза темнеют, когда он кончает в нее и омывает ее лоно своим семенем.

Рука Шарли скользнула к коротким завиткам волос внизу живота, ей так не хватало ощущения его тела, накрывающего ее.

Она дерзко провела пальцами по мягким складкам, поглаживая то место, которое Джордан так умело ласкал языком.

Все это время она не переставая трогала свои соски, вызывая в памяти образ того, кто мог свести ее с ума одним прикосновением губ к затвердевшим шишечкам.

По щекам Шарли покатились слезы, она все больше возбуждала себя, забыв о том, где она находится и что происходит вокруг.

– О, Джордан, Джордан, – простонала она, водя рукой; по влажному от соков входу пещерки и сжимая груди.

Шарли так увлеклась, что ей казалось, будто еще чьи-то руки ласкают ее тело.

Одна рука глубоко погрузилась в нее, растягивая ее лоно, мягко распределяя влагу по бедрам и дразня особо чувствительное место, пока Шарли не стала изгибаться от удовольствия.

Вторая рука обхватила грудь, словно взвешивая ее в ладони.

И вдруг твердая возбужденная плоть прижалась к ее ягодицам, горячее тело согрело ей спину, а пальцы проникли в нее еще глубже.

– Шарли. Любимая. Сердце мое. Неужели ты думала, что я позволю тебе уйти?

Шарли задохнулась, она хотела повернуться, хотела закричать, но голос ее не слушался.

Он был там, рядом с ней, прямо у нее за спиной. Он ласкал ее и доводил до состояния лихорадочного возбуждения, что говорило о том, как хорошо он успел изучить ее тело.

– Джордан, – простонала она, вжимаясь в него. – Почему ты здесь? Я не выдержу еще раз боли расставания… – Она задохнулась, когда его пальцы задвигались внутри нее и нащупали особенно чувствительное место.

– Никаких вопросов, Шарли. Не сейчас. Я просто буду любить тебя, заставлю тебя чувствовать, заставлю смеяться, вздыхать и выкрикивать мое имя. Я просто хочу сделать то, что все время хочу делать. Я глубоко войду в тебя, Шарли, и это будет для нас самое прекрасное, что только может быть на свете. Потому что мы занимаемся любовью. Вот что нас отличает, милая. Спать друг с другом могут все. Мы с тобой занимаемся любовью.

Шарли почувствовала, как все внутри у нее расслабилось и как ее соки свободно потекли на его пальцы. Это была страстная реакция ее тела на слова Джордана.

Она хотела его. Он был нужен ей больше воздуха. Она хотела ощущать его губы на своих губах, его руки на своем теле, хотела, чтобы его плоть погрузилась в ее лоно, туда, где она должна была быть.

Шарли повернулась к Джордану и прыгнула на него, требовательно впившись ему в губы.

Он открыл рот, впуская ее язык внутрь, дразня его, гладя, то проникая глубоко, то опять отступая, а его руки тесно прижимали ее к своему телу.

Как он оказался в ее комнате, обнаженный и возбужденный, готовый любить ее, Шарли понятия не имела. Да ей сейчас было все равно. Значение имело только то, что он был в ее объятиях, что он снова заставлял ее чувствовать, прижимался сердцем к ее груди, а своей возбужденной плотью к ее пещерке.