Обманчивая тишина - Александр Александрович Лукин

— Я была уверена, что и вы знаете эту поэму… «Пантеру верой дрессируя…» — повторила она.

У меня не оставалось сомнений: она нарочно вспомнила строки из «Лейтенанта Шмидта». Она хотела, чтоб я не ставил ее на одну доску с Евгенией Андреевной, с этим фатоватым адвокатом, с Гароцким…

Сказать, что от этого сумятица чувств и мыслей во мне улеглась, было б явным преувеличением.

— А ведь Шмидта казнили совсем недалеко отсюда… Остров Березань — он где-то там… — Она легким движением руки показала вдаль.

Неожиданно для самого себя я спросил:

— Почему вы дружите с Евгенией Андреевной? По-моему, вы очень разные.

— Я сама себя об этом часто спрашиваю, — после паузы отвечала Люда. — Наверное, инерция. Может быть, оттого, что она помнит отца… А может быть, потому, что у меня нет настоящих друзей — новых. И я живу — как бы это сказать? — меж берегов. Не по своей воле.

Нужно было что-то сказать ей, но я не мог найти слов. Я просто положил ей руку на плечо. Она не придвинулась ко мне и не отстранилась — Люда стояла рядом со мной и все-таки не близко.

— А сегодня вечер был занятный при всем при том, — сказал я. — Жаль только, что не было соседа Евгении Андреевны: он, по-моему, интересный человек.

— Какого соседа? — удивилась Люда.

— Ну этого, никак не запомню его имя-отчество… Ну, теннисиста.

— Георгия Карловича?

— Вот-вот, его. Между прочим, у него обаятельная жена.

— Какой же он сосед? У него дом совсем в другом районе, на Очаковской.

— Да я знаю, но мне почему-то казалось, что когда-то раньше он квартировал рядом, на Большой Морской.

— С чего вы это взяли? — Людмила пожала плечами. — Никогда он там не жил.

Опять удар по кашей концепции «швейцарца»? Но ведь свидание Згибнева и Георгия Карловича в яхт-клубе — факт! Или все-таки «швейцарец» и адресат посольского письма — разные лица? Это начинало походить на море: прилив — отлив, снова прилив — снова отлив…

Ну ладно, вот покажем Георгия Карловича Фридриху — все станет на свое место.

— Ну, не сосед, так не сосед. Но отчего же он все-таки не был сегодня? Я хотел договориться с ним насчет тенниса. Имею же я право на реванш!

— Приедет — и договоритесь.

— А что, он уехал?

— Ну да. Вчера уехал в командировку. В Одессу.

А, черт, прошляпили! Увлеклись остальными — и упустили юрисконсульта… А он спокойненько отправился в Одессу. Наверняка к Вольфу или, того и гляди, к самому Грюну! И что еще интересно: если у Фридриха был именно Георгий Карлович, то, следовательно, он отправился в Одессу сразу после этого рандеву. Многозначительная последовательность!

Может быть, не стоило совсем снимать внешнее наблюдение за ним? Да нет, мы поступили верно. Этого воробья на мякине не проведешь! Он снова заметил бы слежку…

Проводив Люду, я помчался в горотдел, телефонным звонком поднял из постели Петра Фадеича и сообщил ему о вояже юрисконсульта.

— Найдем, не волнуйтесь, — успокоил меня Нилин. — Если он еще здесь. Кстати, спичечный коробок привел в германское консульство. Как и следовало ожидать…

62. Георгий Карлович является без открытки

Утром я с досадой услышал от Нилина, что юрисконсульт «Экспортхлеба» уже убыл из Одессы восвояси. Что он делал, где был, с кем виделся, установить не удалось. Такой прокол!

После этого я позвонил в музей Людмиле.

— Люда, меня не оставила идея теннисного реванша. Георгий Карлович уже возвратился. Может быть, вы возьмете на себя переговоры? А то мне, в общем-то, как-то неловко условливаться с ним по телефону. Ведь мы, по сути дела, едва знакомы.

Хорошо, отвечала Людмила, она дозвонится Георгию Карловичу, а потом сообщит мне.

Через полчаса я уже знал, что Георгий Карлович с удовольствием скрестит со мной ракетки сегодня же вечером. Ну, скажем, часов в шесть. Естественно, что наше свидание с Людмилой было назначено тоже на это время…

Звонок Фридриха раздался позже, чем я рассчитывал.

— Я должен обязательно вас увидеть. Можно сейчас?

Судя по голосу, Фридрих был очень возбужден.

— Хорошо. Через час в летней читальне, возле яхт-клуба.

Фридрих ждал меня, сидя в плетеном кресле за плетеным столиком и делая вид, что просматривает «Известия». Нужно отдать ему справедливость: этот совсем не тренированный в нашем деле парень притворялся очень убедительно.

— Здравствуйте, товарищ Верман.

— Здравствуйте. Сегодня он опять…

Ну и ну! Едва сойдя с парохода, Георгий Карлович тотчас идет на рандеву с Фридрихом, новым «агентом»… Это дурной знак. Что-то очень они торопятся!

— Снова без открытки!?

— Да. Он подошел ко мне на улице, потом мы зашли в мой дом.

Да, здесь действовала опытная и очень осторожная рука.

— Что же он хотел на этот раз? Просил исполнить маленькую просьбу?

— О, совсем не маленькую. Совсем ужасную. Он дал мне это.

Фридрих вытащил из внутреннего кармана пиджака небольшой продолговатый сверток. Развернул бумагу. Это была сигарная коробка с затейливой зарубежной наклейной. Осторожно раскрыл коробку. Там, в ватных гнездах, лежали три небольшие металлические трубки, напоминавшие сигары…

Так вот что они готовят!

— Куда он просил вас их положить? — Голос у меня вдруг «сел».

— Вы знаете? — Фридрих был удивлен.