Тигриные глаза - Ширли Конран

— Но современные пигменты на картинах могут появляться после реставрационных работ.

— Да. И научные методы не безупречны. Можно провести и ученых. Так, до сих пор на аукционах все еще продают краски, какими писали в восемнадцатом веке, реставраторы часто приобретают их.

— Так что если фальсификатору удастся раздобыть материалы, с которыми работали старые мастера, то его подделка может выдержать вашу научную проверку?

— Совершенно верно. Прогресс прогрессом, а самым мощным детектором продолжает оставаться система «человеческий мозг — глаз» плюс микроскоп. Так что нам лучше встретиться…

Через полчаса Плам нервно вела свой автомобиль на Джермин-стрит, где находилась галерея Джейми Лоримера. Ей надо было видеть Джейми, только что возвратившегося после зимнего отдыха в Мастике, потому что именно он вывел Синтию Блай на Малтби. Плам знала, что, если Бризу станет известно о ее визите, он сочтет это настоящим предательством, но она была слишком зла на него, чтобы обращать на это внимание. Она никак не могла понять, почему Джейми с Бризом ярые враги, хотя из светской хроники немало знала о Джейми. Американец с Западного побережья, его воспитывала бабушка по той причине, что мать постоянно плавала по морям любовных приключений. Бабушка, некогда богатая калифорнийская землевладелица, оплачивала его учебу в элитарном интернате в Оджай-Вэлли, где у каждого ребенка был свой тренер по конному спорту и свой психолог. Испанская кровь Джейми обусловила его буйный темперамент, по причине которого его партнеры по играм получали от него удары бейсбольной битой или бутылкой от кока-колы по голове.

Когда Джейми было тринадцать, его бабушке стало не по карману жить в огромном особняке в Бель-Эйр, и она переехала на квартиру в Сан-Франциско, забрав с собой коллекцию картин — сентиментальных пастушек школы Ватто, наивно полагая, что та скрасит ей старость.

В шестнадцатилетнем возрасте, после ссоры на теннисном корте, закончившейся сломанной ракеткой и «Скорой помощью» для его соперника, Джейми внезапно бросил школу. Бабушка поспешно определила его учеником к своему художественному маклеру в Лос-Анджелесе, чьи эстетические вкусы Джейми презирал настолько же, насколько восхищался его умением вести торговлю.

Джейми часто сопровождал босса в деловых поездках в Европу и в конце концов помог ему открыть галерею в Лондоне. Да не где-нибудь, а в таком престижном районе, как Мэйфер. Оставшись вести это дело, он быстро оброс клиентами, которых впоследствии, когда открыл свое собственное дело, перетянул к себе. Озадаченные лондонские дельцы, которых Джейми неизменно переигрывал на аукционах, не могли понять, откуда у него такие деньги.

В галерее Лоримера Плам направили через высоченные кремовые залы, мимо выставки гравюр Матисса, в подвальное помещение, где был кабинет Джейми. Шикарно отделанный и обставленный, он зиял голыми стенами, которые, естественно, были белыми. На полу же лежал непривычный для таких офисов оранжевый ковер с подпалинами. В ожидании гостей на нем стояли элегантно изогнутые стулья, сконструированные Томом Диксоном.

Джейми сидел за темным испанским антикварным столом в вычурном кресле, под стать тому, в котором папа римский сидит во время своих аудиенций. Джейми, разговаривавший по телефону, взмахнул рукой, указывая Плам на стул. Она присела на краешек металлического сиденья и принялась разглядывать хозяина. Джейми было около сорока. Высокий и худощавый, он, несмотря на строгий деловой костюм, производил впечатление самоуверенного и аморального типа, что притягивало Плам помимо ее воли.

Он быстро и раздраженно говорил с кем-то по-испански, и выражение его загорелого лица при этом менялось, как на сцене. Бросив наконец трубку, он устало улыбнулся Плам. Телефон зазвонил снова. На этот раз голос Джейми звучал спокойно и убедительно:

— Рисунок Матисса? Обнаженная натура? Думаю, вы понимаете, что всем нужна обнаженная натура в его исполнении… Сейчас нет, но я рассчитываю получить одну из таких завтра… Конечно. — Он опять с грохотом опустил трубку и нажал кнопку внутреннего переговорного устройства:

— Хельга?.. Нам нужна обнаженная Матисса… Да, могут попросить и обнаженную мать королевы, но мы должны попробовать… Позвоните в Уоддингтон и Ламли Казелету, хорошо? И переключите мой телефон на себя.

Джейми повернулся и посмотрел на Плам.

— Какая приятная неожиданность, — произнес он и выжидательно умолк с любезной улыбкой, но глаза его оставались холодными и настороженными.

Плам чувствовала себя, как воробей перед матерым котом. Когда она заговорила, голос ее звучал выше, чем обычно, а дыхание все время сбивалось.

— Синтия Блай сказала, что вы рекомендовали ей обратиться к Малтби?..

— Совершенно верно. Они как раз располагали тем, что ей было нужно. — Джейми потер свой перебитый нос, который, как ни странно, придавал ему какую-то привлекательность. — Они надежны, так почему было не порекомендовать их?

Плам рассказала о своих открытиях.

Джейми задумчиво потирал ямку на подбородке.

— Думаю, нет нужды объяснять вам, что могло произойти. Синтия была очень настойчива. Поэтому Малтби распустил слух… и, как водится, появилось то, что было нужно. Галереи всегда так делают, когда наивный клиент слишком точно определяет свои требования. — Он пожал плечами. — У многих агентов всегда есть на примете «реставратор», способный выполнить заказ.

— А у вас есть такой на примете? — Плам подумала о Билле Хоббсе.

— Даже если бы и был, я не признался бы в этом. — Он внимательно глядел на Плам. — Но я могу сказать вам, где можно найти подлинный цветочный натюрморт. У старика ван Содера в Амстердаме. И он должен знать, поступали на рынок подделки или нет. Больше ничем помочь не могу. — На лице у него появилась легкая улыбка. — Бриз знает о вашем визите ко мне?

Плам заколебалась. Что бы она ни ответила, он так или иначе превратит это в сплетню. Если она скажет «нет», да еще попросит не говорить, он тут же «украсит» этим свой рассказ. Она пожала плечами и встала.

Через несколько минут после звонка в международное справочное бюро Плам говорила по телефону с господином ван Содером. В его голосе слышалась усталость, он проглатывал «г», что обычно бывает у нетрезвых, но, в общем, его английский звучал неплохо. Да, он занимался голландскими и фламандскими картинами семнадцатого века, но недавно решил свернуть свое дело до окончания нынешнего спада.

Когда Плам неуверенно поинтересовалась, видел ли он когда-нибудь или приходилось ли ему продавать чересчур отреставрированную картину, он закашлялся. Он настолько уверен в подлинности своих картин, что всегда купит обратно по своей же цене любую из тех, что он продал. Если картина подвергалась реставрации, он всегда отмечал это в паспорте.

Через три дня, в День святого Валентина, разъяренный Бриз ворвался в их спальню, которую Плам теперь занимала одна.

— Какого черта ты впутываешь в свои дела Джейми Лоримера? Этот негодяй тут же все разболтал, стоило только тебе выйти из его кабинета.