Любовь и предрассудки - Эмилия Остен

Бланш боялась полностью открыть глаза и спугнуть счастье. Какая-то часть девушки понимала, что холод уже пронизывает ее снизу, что сильно болит и требует осмотра врачом ушибленный бок, что сама она находится в страшно неприличном положении… Но какое все это имеет значение, если можно хоть на минутку почувствовать, как она нужна и дорога Арнольду.

Бланш готова была умереть по-настоящему. От счастья, от безграничного счастья, лишь немного подтапливаемого жгучим стыдом, но звонкий голос Луизы выдернул ее из этого состояния:

– Сколько можно мучить бедную девушку? Полицейские давно увели преступницу, давайте же скорее проводим Бланш в дом, я принесла одежду.

Объятия Арнольда неохотно распахнулись, и Бланш почти выпала из них в руки Луизы.

Та ловко натянула на подругу пальто, укутала ее голову широким шарфом и поставила под ноги теплые ботинки:

– Запрыгивай скорее!

Бланш обулась, почти не осознавая, что делает.

– Отлично. Теперь к камину – и греться. И непременно горячего грогу!

– Я могу донести ее на руках! – воскликнул Арнольд, но Луиза решительно отстранила его:

– Еще чего! Подумайте о ее репутации! Мало вам того, что со своим экспериментом чуть ее не убили?

– И не думал, – опешил Арнольд.

– Если бы я знала, – бормотала Луиза, – если бы только знала, до чего собираются дойти эти легкомысленные мужчины, ни за что бы не согласилась помогать им.

– Так тебе все было известно? – еле выдавила из себя Бланш.

– Да. Еще утром. Мальчишка выманил тебя запиской, а в это время Джордж и Арнольд пересели ко мне из-за дальнего столика и сказали, что для разоблачения преступников их надо немного спровоцировать. И просили увести тебя, ничего не объясняя. А вечером убедить тебя остаться на ночь в своей комнате. Зато теперь все в порядке.

– Как это мило, – произнесла Бланш, вкладывая в три слова столь сложную смесь эмоций, что Луиза принялась озабоченно щупать ее разгоряченный лоб.

Хитрый лучик солнца, загадочным образом пробившийся сквозь тяжелые шторы, пощекотал сомкнутые веки Луизы. Та смешно потянулась, отвернулась и зарылась головой в подушку.

– Вставай, соня! – Бланш легонько потыкала подругу в плечо. – Кто-то много говорил мне о предстоящем трудном дне.

– Я все помню, – сонно пробормотала Луиза. – Хочу досмотреть, дай мне еще минутку.

– Что досмотреть? Эй, там, под одеялом, хватит спать!

Луиза подскочила, села на край кровати и, усиленно моргая, посмотрела на уже полностью готовую к выходу Бланш.

– Мне снилась свадьба…

– Это какая-то зачарованная гостиница, – кивнула Бланш. – Всем снятся свадьбы. Интересно, а девяностолетние леди, которые здесь останавливаются проездом, тоже видят подобные картины?

– А зачем им путешествовать? – отмахнулась Луиза, поспешно бросаясь к умывальнику, роняя кувшин, хватаясь одновременно за щетку и полотенце. – Сидели бы дома и играли с правнуками.

– Откуда же взяться правнукам, если не было свадьбы? Потому-то она им до сих пор и снится, – ответила Бланш, отодвигая занавеску.

Из окна виднелся кусок улицы с конторой мистера Филлиса. Вездесущий Чарли грелся на солнышке, прислонившись спиной к стене дома напротив «Вепря», и грыз яблоко. Ни одного из внезапно возникших вчера молодых людей Бланш не обнаружила. Неужели это тоже был сон? – настолько же правдоподобный и детальный, как и сон про свадьбу Арнольда.

– Да охота тебе такие ужасы представлять! – подала голос Луиза. Бланш обернулась и обнаружила, что подруга уже вовсю орудует щеткой, пытаясь расчесать непокорные золотые пряди. – Скажет тоже, девяносто лет в одиночестве, бр-р. И не думай. Нынче это очень редко происходит. Особенно с такими красивыми и умными девушками, как мы.

– Я так рада, что у тебя окончательно переменилось настроение, – сдержанно ответила Бланш. – И подъем, вызванный вчерашней прогулкой…

– При чем тут прогулка? – изумилась Луиза. – Ты чем слушала вчера перед сном? Я тебе что говорила?

Бланш смутилась.

– Боюсь, я не очень хорошо понимала, что ты говоришь, – ответила она. – Явь путалась с какой-то мистикой, и я не могла сосредоточиться.

– Ой, да, я и забыла, что тебе пришлось пережить, – пробормотала Луиза, отбросила щетку и кинулась подруге на шею. – Прости-прости, пожалуйста, но ты так долго не засыпала, я волновалась, как бы ты не свалилась в горячке, и я пыталась отвлечь тебя и успокоить, очень долго говорила о нахлынувших на меня чувствах… Ты правда ничего не помнишь?

– Нет-нет, я помню, что ты говорила что-то очень хорошее, но что именно – увы, нет. – Бланш подняла щетку, усадила Луизу на табурет и встала рядом, ловко расправляясь с ее спутанной гривой. – Вот результат применения твоих любимых витых шпилек. Теперь придется быть особенно аккуратной с прической на ночь: пока не удалишь все заколки, ничего не заплетай. Смотри, вот тут запуталось и здесь…

– Бланш! – воскликнула Луиза. – Да забудь ты про эти заколки, у нас впереди такой насыщенный день!

– Ты мне вчера все уши о них прожужжала, а сегодня – «забудь»?

– Да вчера я тебя отвлекала! Чтобы ты не думала о том, что может произойти ночью. А сегодня я все пытаюсь тебе сказать, а ты и слушать не хочешь…

– Конечно-конечно. Так что ты хотела сказать? Не вертись.

– Я не могу говорить такие новости затылком.

– Подумаешь, а я и вовсе не умею говорить затылком.

– Перестань.

– Молчу.

– Нет, ты смеешься!

– Не смеюсь.

– А что ты делаешь?

– Пытаюсь справиться с твоими волосами, они явно соскучились по крепкой руке.

– Оставь в покое мои волосы и дослушай! – Луиза вывернулась и встала напротив Бланш, глядя ей прямо в глаза.

Тугие золотые пряди вновь разметались по плечам, сводя на нет все усилия по их укладке.

– Так мы никогда не выйдем.

– Ничего, подождут. Ты собираешься меня до-слушать? Сядь.

Луиза схватила Бланш за плечи и посадила на освободившийся табурет.

– Я решила принять предложение Джорджа.

– Какое?

– Какие бывают предложения? Подумай. Подсказываю, не предложение о покупке дома. И не приглашение пожить у Вудов в гостях, пока мне не надоест.

– А какое же?

– Руки и сердца, глупышка.

– А он тебе его уже сделал? – спросила Бланш.

– Пока нет. Все никак не успевает. Но как только сделает – я его приму.

– Ты шутишь?

– Никак нет.