Призрак с Кейтер-стрит - Энн Перри

— Я думаю, он даже не полностью осознает это. Вот, может быть, почему даже самые близкие к нему люди тоже этого не знают, — ответил он.

Черный галстук снова возник в памяти Шарлотты, принеся с собой холодный ужас. На некоторое время она забыла о нем, как забыла и про Питта как угрозу себе, и думала о нем, только как… нет, это было совсем нелепо!

Шарлотта встала, несколько напряженная:

— Благодарю вас за то, что пришли рассказать мне о лорде Эшворде. Это было чрезвычайно любезно с вашей стороны. По крайней мере, избавило меня от самых худших страхов.

Инспектор тоже встал, понимая, что разговор закончен, но на его лице читалось разочарование. Шарлотте было жаль его, он не заслуживал этого. Но она так боялась позволить ему остаться… Он обладал способностью читать Шарлотту как книгу, предугадывать ее мысли. Его сочувствие, его интеллект приведут ее к предательству самой себя и Доминика.

Он продолжал смотреть на нее, черт побери!.. Неужели она закончила разговор слишком поспешно, и он почувствовал ее страх? Может быть, слишком быстро после того, как было упомянуто, что убийца, возможно, не осознает собственных поступков? Возможно, Питт предположил, что она что-то знает. Она должна исправить положение.

— Я очень сожалею, мистер Питт, я не хотела показаться резкой. Я даже не предложила вам угощение. — Шарлотта заставила себя встретить его взгляд и через силу улыбнулась. Наверное, она выглядела очень странно. — Могу я приказать принести что-нибудь для вас?

— Нет, спасибо. — Инспектор пошел к двери, затем повернулся и нахмурился. — Шарлотта, чего или кого вы боитесь?

У нее пересохло в горле. Она глубоко вздохнула. Прошло какое-то время, прежде чем она смогла спросить:

— Почему вы спрашиваете? Убийцу, конечно. Кого же еще.

— Да, — тихо проговорил он. — Возможно даже, что настоящего убийцу.

Комната заходила ходуном вокруг Шарлотты. Так чувствуешь себя при землетрясении. Это было нелепо. Она не должна падать в обморок. Доминик, вероятно, был слаб, дал волю своим желаниям, но тогда мы должны принять тот факт, что все джентльмены такие же, как он. Но Доминик определенно не имел ничего общего с убийцей, с проволокой, затянутой вокруг задыхающихся белокожих шей… На улице… Она должна быть сумасшедшей, слабой, предательницей, чтобы позволить таким подозрениям прийти ей в голову.

— Да, — согласилась Шарлотта. — И вы должны схватить его в любом случае, ради всех вокруг. — Она специально повысила голос, придав ему пафосный оттенок, как будто это касалось всех окружающих, а не ее лично.

Питт грустно улыбнулся уголками губ, сделал нечто вроде поклона, развернулся и вышел из комнаты. Шарлотта слышала, как Мэддок открыл и закрыл входную дверь.

У нее подогнулись колени, и она шлепнулась на диван. Слезы бежали по ее лицу.

Когда Доминик вернулся вечером домой, Шарлотта не могла смотреть ему в глаза. Во время обеда Сара также сидела молча. Эмили развлекалась где-то с Джорджем Эшвордом и его друзьями. Бабушка произносила очередной монолог о падении нравов. Эдвард и Кэролайн поддерживали остатки прежнего разговора, который никто не слушал.

В конце концов Сара сказала, что у нее разболелась голова, и ушла к себе в спальню. Мама проводила бабушку наверх, чтобы почитать ей, а папа отправился в кабинет курить и писать письма. В гостиной остались лишь Доминик и Шарлотта. Наступила ситуация, которой Шарлотта опасалась, но которая также предоставляла возможность обсудить проблемы с глазу на глаз. Реальность, возможно, не так плоха, как ее рисуют страхи.

Она подождала несколько минут после того, как все ушли. Затем посмотрела на Доминика, беспокоясь, что, если она сейчас не заговорит, он тоже может уйти.

— Доминик…

Он повернулся и взглянул на нее.

Они остались наедине. Все его внимание сосредоточено на ней. Взгляд темных глаз, немного обеспокоенный, был обращен к ней. Он переворачивал ее сердце. Но все, о чем она могла думать, — это Лили Митчелл… и Сара, там, наверху, переживающая из-за всяких пустяков, когда было нечто, о чем она даже не предполагала… Или предполагала? И Питт… Мысленно Шарлотта представила себе его лицо, светлые проникновенные глаза… Она встряхнулась. Мысль была абсурдной.

— Да? — отозвался Доминик.

Шарлотте всегда не хватало такта. Она не умела достигать цели окольным путем. Мама разбиралась в этом гораздо лучше.

— Тебе нравилась Лили? — спросила она.

Доминик поморщился от удивления:

— Служанка Лили? Лили Митчелл?

— Да.

— Нравилась ли она мне? — повторил он недоверчиво.

— Да, нравилась ли она тебе? Пожалуйста, ответь мне честно. Это важно.

Это было действительно важно, хотя Шарлотта не знала, какой ответ хотела бы получить. Мысль о том, что Доминик был неравнодушен к Лили, была слишком болезненной, а подозрение, что он просто использовал ее, — еще хуже. Это гнуснее, подлее и во многом гораздо оскорбительнее.

Лицо его побледнело.

— Да, она мне нравилась, достаточно сильно. Она была смешным маленьким созданием. Рассказывала о деревне, где она выросла… Почему ты спрашиваешь? Ты хочешь что-то сделать для нее? Она была сиротой, ты знаешь? Думаю, незаконнорожденной. У нее не осталось семьи.

— Нет, я не собиралась ничего делать, — сказала Шарлотта довольно резко. Она не знала, что Лили была сиротой. Девушка жила в их доме все эти годы, и, несмотря на то, что Шарлотту интересовало буквально все вокруг, Лили для нее как бы не существовала. Был ли Доминик хуже нее? — Я хотела знать из-за тебя.

— Из-за меня?

Она ошибалась или цвет его лица действительно изменился?

— Да.

Теперь уже нет причины лгать, пытаться увильнуть. Доминик внимательно смотрел на нее. Почему ей так хотелось дотронуться до него теперь? Чтобы увериться в том, что это тот же человек, Доминик, которого она любила всю свою взрослую жизнь? Или она чувствовала что-то вроде жалости?

— Я не понимаю тебя, — медленно сказал он.

Шарлотта открыто посмотрела ему в глаза, о чем не могла даже помыслить еще месяц назад. В первый раз она заглянула в них без сердцебиения и без учащения пульса. Она смотрела на человека, забыв о мужчине, красоте, возбуждении.

— Понимаешь, Милли принесла мне галстук, который она нашла в своей кровати, когда переворачивала матрас. Твой галстук.

Кажется, он никогда раньше не лгал. Краска прилила к его лицу, но он не отвернулся.

— Да, она мне нравилась. Она была такой… простой. Сара иногда бывает невыносимо капризной.

— Ты тоже бываешь, — жестко сказала Шарлотта, к своему собственному удивлению. Новая, недобрая мысль пришла ей в голову, и поскольку она была в ее голове, то тут же оказалась на языке: — Что бы ты чувствовал, если бы Сара завела интригу с Мэддоком?