Добрые друзья - Джон Бойнтон Пристли

— А он что? — спросил Иниго. — Бездушный?

— Глух, как тетерев! Пальни у него под ухом медная пушка, он бы и ее не услыхал. Зато такого игрока в бридж во всей Александрии не сыщешь. Его хлебом не корми, дай в бридж сыграть. «Подать карточные столы!» — заорал он прямо посреди моего выступления. Ну, я и ушел. С Мортоном Митчемом так нельзя.

— Правильно, — пробормотал Иниго. — Вы настоящий артист, сэр, я это сразу понял. — Он отсалютовал ему плиткой шоколада.

— Да, все так говорят. Один губернатор даже просил меня давать ему уроки. Я назову его имя, но вы, джентльмены, имейте в виду: это строжайшая тайна. — Он сурово глянул на Гарри Бриггса — тот стоял разинув рот, с чайником в руке. — Его звали сэр Элкин Пондберри. «Черт подери, Митчем! — сказал он мне. — Ты просто обязан научить меня играть на этой штуке». «Весьма польщен, сэр Элкин, — ответил я. — Но, увы, ничего не выйдет». «Выйдет, черт подери!» — крикнул он. «На это уйдут годы», — говорю. А он: «Стало быть, останешься здесь! Не сойти мне с этого места, Митчем, если ты меня не научишь!» А я: «Не выйдет, сэр. Сегодня вечером отплываю в Бангкок». Пришлось ему сдаться. Зато я рассказал ему про Стенненфилда (им скоро предстояла встреча в Сингапуре) и научил, как собрать четырех тузов и четырех королей. «Будь я проклят, если ты не гений, Митчем! — заявил он, когда набил руку. — Испытаю этот приемчик на Стенненфилде». Он и испытал. Потом по всем клубам об этом судачили — слух аж до Гонконга дошел, где я тогда выступал.

— Гонконг! — вскричал Иниго, чувствуя легкое головокружение. — Да вы страшили весь Восток, определенно![30]Но что за хитрость с тузами и королями? Вы, случаем, не фокусник?

— Не совсем. Иллюзии и механические фокусы меня никогда не интересовали, а вот ловкость рук — это да. Еще одно мое хобби. Чего только не вытворяю с колодой карт!

— Да у вас целая куча талантов, как я погляжу, — сказал Гарри Бриггс, заварив наконец чай. — Мне бы хоть малую долю ваших способностей — я б тут не сидел! На банджо играть вы мастак, ей-богу! Вот, выпейте чаю. У меня только чашка и блюдце, другой посуды нет.

— Хобби не дают скучать… — сказал мистер Митчем и как бы невзначай забрал себе чашку. — Однажды я понял, что эти маленькие хитрости могут пригодиться мне в странствиях, и за несколько лет кой-чему обучился. Карточные трюки мне показал один желтолицый из Шанхая, а в Новом Орлеане я познакомился с офранцузившимся негром, научившим меня парочке хитрых приемов игры на банджо. Но лучше игрока, чем один ирландец из Сиднея, я не встречал — он был на голову выше всех этих нью-йоркских джазменов.

— У меня в Сиднее двоюродный брат, — вставил Гарри Бриггс, — фамилия та же, только звать Джим. Он в прачечной работает, грузовик с бельем водит. Часом, не знакомы с ним?

— Как?! Джим Бриггс из прачечной? — вскричал мистер Митчем, хитро подмигнув Иниго. — Конечно, знакомы! Он говорил, что у него в Даллингеме братишка, велел разыскать тебя, коли нелегкая сюда забросит.

— Какой прозорливый у меня братец, если учесть, что я здесь всего полгода, а от него уже два или три года ни слуху ни духу. Меня не проведете, мистер!

— Ну, я там был лет пятнадцать назад, если не больше, — невозмутимо заметил мистер Митчем. — С тех пор куда меня только не заносило! Я скитаюсь по всему свету, друзья мои. В старушку Европу вернулся пару лет назад — теперь вот езжу из города в город, осматриваюсь, навещаю друзей.

— Конечно, чем еще заняться такому лодырю, как вы, — заметил мистер Бриггс с благоговейной завистью.

— В точку! — тягуче прохрипел Одиссей то ли по-американски, то ли по-английски. Затем он вновь выудил из кармана окурок черуты — на сей раз очень маленький и очень пыльный окурок, — поджег его и сладко выпустил облачко дыма, точно сибарит, вернувшийся из бесконечных кругосветных странствий.

— «Heureux qui, comme Ulysse a fait un beau voyage…»[31]— проговорил Иниго, дивясь, что могло забросить столь выдающуюся личность на Даллингемский узел, да еще среди ночи. Поразительно, что этот человек вообще нашел на карте мира наш крошечный островок.

— Вот-вот, мой мальчик, — снисходительно проговорил мистер Митчем. И зевнул. — Ну, где обещанный поезд?

— Прибудет через полчаса, — ответил Гарри Бриггс, постепенно вновь становясь железнодорожником. — Сегодня на час опаздывает. Я пойду прогуляюсь. — И он ушел на перрон.

— Прямо не знаю, садиться на поезд или нет, — сказал мистер Митчем, устраиваясь на скамейке. — Я вообще-то еду в Ноттингем, повидать старых друзей, но с этим можно и до утра подождать. На одну пересадку я уже опоздал.

— Правда? — Иниго зевнул. — А где?

— Э-э… не помню. — Видно, на сей раз феноменальная память его подвела.

Иниго заподозрил, что мистер Мортон Митчем никуда не опаздывал. Мистер Мортон Митчем был необыкновенный человек: то ли великий путешественник, то ли великий враль. Иниго решил повнимательней к нему присмотреться.

Однако, присмотревшись, он увидел не Мортона Митчема, а мистера Тарвина. Они вместе брели сквозь сугробы на вершину холма, и где-то на полпути мистер Тарвин остановился, огляделся по сторонам и заявил: «Вот вам и Южная Дакота. Чамха. Позовите-ка мальчиков, Джоллифант». И он позвал мальчиков, хотя поблизости никого не было. В следующий миг их обступила целая толпа неизвестно откуда взявшихся детей, которые издавали странные рокочущие звуки. Иниго разозлился и принялся на них кричать, но мальчики рокотали все громче и громче. Тогда он злобно вытаращил глаза на ближайшего мальчишку, юного Уитингтона, и так натужился, что Южная Дакота исчезла вовсе: он снова был в зале ожидания, а на противоположной скамейке смачно храпел, разинув рот, мистер Мортон Митчем.

Иниго вытянулся во весь рост и подложил под голову рюкзак. Минуту или две он слушал храп, а потом вновь уснул, но попал уже не в Южную Дакоту, а в темный омут забытья. Там он и оставался всю ночь: лишь раз или два тишину наводняли таинственные звуки, похожие на сигналы тревоги и пулеметные очереди с каких-то дальних рубежей.

II

Кто-то его тряс. Иниго открыл глаза и увидел перед собой большие, черные и плохо стриженные усы. Их вид так раздосадовал Иниго, что он снова зажмурился.

— Ну-ка, сэр, поднимайтесь! — сказали усы.

Он не удостоил их ответом.

— Вставайте, а то на 6.45 опоздаете, — не унимались усы.

Слова эти были столь неожиданными, что от удивления Иниго вновь открыл глаза. Зал ожидания в лучах утреннего солнца выглядел совсем иначе. Он уставился на дежурного:

— А где Мортон Митчем?

Дежурный покачал головой:

— Небось на другой ветке. Первый раз слышу про такую станцию.