Одного раза недостаточно - Жаклин Сьюзан

Сестра Тереза была родом из Варшавы. Она видела Москву и Париж. Она училась балетному искусству и вдруг услышала «зов». Все бросила и ушла в монастырь. Маленькая школа стала ее первым заданием. Она рассказала об этом своим притихшим подопечным как о чем-то заурядном и естественном. Они смотрели на нее, оцепенев от изумления, впервые видя перед собой красивую женщину, кожа которой не огрубела от ветра, а руки не были красными от ежедневной стирки. Суровые польские зимы отнимали у молодых девушек их привлекательность прежде, чем она успела расцвести.

Все ученицы почитали сестру Терезу. Но маленькая Наталья боготворила ее. Когда сестра Тереза предложила девочкам заниматься с ними балетом в школьном спортзале, Наталья стала работать там с демонической энергией. В своей тесной комнатке она часами делала упражнения, зная, что сестра Тереза радуется, когда кто-нибудь из девочек демонстрирует изящество пластики. Заслужив похвалу сестры Терезы, Наталья возвращалась домой взволнованной и задумчивой. Однажды сестра Тереза попросила ее задержаться после занятий. Ладони у Натальи увлажнились, а сердце выпрыгивало из груди. Сестра Тереза подошла к ней с улыбкой.

— Наталья, у тебя есть задатки настоящей балерины, я говорила с матерью-наставницей. Если твои родители дадут свое согласие, я постараюсь выхлопотать для тебя место в Празинской балетной школе. Тебе придется жить и учиться там, но ты сможешь заниматься балетом по пять часов в день.

Ее мать и отец тотчас дали свое согласие: предложенное монахиней не может быть дурным. Наталья разрывалась на части. Она понимала, что это — ее великий шанс, но тогда она расстанется с сестрой Терезой. Монахиня пообещала раз в неделю навещать Наталью и следить за ее успехами; девочка немного успокоилась. Все воспитанницы школы выбирали себе сценические псевдонимы. У Натальи не было воображения. Она осталась Натальей Карловски.

Следующие семь лет центральные места в ее жизни занимали балет и сестра Тереза. По субботам учащиеся танцевали днем в маленьком театре. Выручка от продажи билетов окупала затраты на постановку. Первые несколько лет Наталья занималась декорациями, гримом, шитьем костюмов для балерин. Когда ей исполнилось двенадцать, она вошла в кордебалет. Каждую неделю сестра Тереза сидела в зрительном зале, и Наталья танцевала, изо всех сил стараясь заслужить ее похвалу.

Родители пришли на первую репетицию в своих «церковных» костюмах. Они испытывали смущение, им было жарко в зале. Отец заснул во время второго действия, и матери пришлось ущипнуть его, чтобы он перестал храпеть. Больше они здесь не появлялись — слишком долгим был путь из дома, где их ждала масса дел…

Когда Наталья получила свою первую сольную партию, девушки настояли на том, чтобы она взяла себе псевдоним. Сестра Тереза предложила ей назвать себя Карлой. После выступления она бросилась в объятия монахини, и сестра Тереза прошептала: «Поздравляю тебя… Карла». С тех пор Наталья забыла о своем первом имени. Она словно родилась и была окрещена заново.

Однажды после репетиции сестра Тереза попросила у Карлы разрешение нанести визит ее родителям.

— Тебе уже девятнадцать. Пора подумать о будущем. Могу я прийти в следующее воскресенье… после мессы?

Карла навсегда запомнила этот день. Она покинула школу и села на первый утренний поезд. Когда она добралась до дома, родители еще были в церкви, но до нее донеслись запахи жареного гуся и яблочного пирога. Она замерла посреди маленькой гостиной. Внезапно комната показалась ей жалкой. Она была безупречно прибранной, но… очень бедной. За окном стоял июнь, и Карла бросилась во двор. Нарвала весенних цветов. Расставила их по комнате. Попыталась прикрыть салфетками потертую обивку стульев. Но когда сестра Тереза прибыла в дом, она, казалось, не заметила его бедности. Монахиня восхищалась литой подставкой для дров… оловянными кружками… она двигалась, точно прекрасная фарфоровая богиня. Сестра Тереза похвалила приготовленного гуся, цветную капусту и кнедлики. Круглое лицо матери засветилось от радости, и впервые Карла заметила ямочки на ее щеках… а также то, какими красивыми становились глаза у отца, когда он улыбался. Девушка сидела молча, а сестра Тереза объясняла родителям Карлы, что она хотела бы отправить ее в Варшаву.

— Моя семья очень богата, — тихо сказала Тереза. — Брат матери, дядя Отто, живет в Лондоне. Он — крупный коммерсант. Мои родные сделают для Натальи то, о чем мечтали для меня. Она поживет у них, пока будут идти просмотры. Позже сможет остановиться у дяди Отто, если захочет попытать счастья в лондонском «Сэдлерс Уэллс»… Могу я рассчитывать на ваше согласие?

Отец и мать дружно кивнули. О таком они и мечтать не смели. Варшава… Лондон… Они были согласны с любым предложением сестры Терезы — но чем они отблагодарят ее?

Потом Наталья и сестра Тереза отправились на прогулку. Выйдя во двор, девушка сказала:

— Я не поеду в Варшаву. Не хочу расставаться с вами.

Сестра Тереза засмеялась:

— Ты будешь счастлива там. Скоро наш маленький Празинский балет не сможет больше ничему научить тебя. Ты почти созрела.

Внезапно монахиня указала на дерево:

— Что это?

Карла покраснела. Вокруг ствола были прибиты доски, они образовывали сиденье. Дерево было обнесено штакетником. Карла смущенно засмеялась:

— Вы внесли в мою жизнь не только балет, но и поэзию. Однажды в школе вы рассказывали о живописной беседке… я почти видела вас сидящей в ней. Придя домой, я построила ее. Я мечтала когда-нибудь показать ее вам — а теперь я вижу, какая она уродливая.

Сестра Тереза вошла за ограду и села на сиденье.

— Она прелестна, моя маленькая Карла. Посиди со мной.

От монахини пахло душистым мылом и фиалками. Внезапно Карла обняла сестру Терезу и сказала:

— Я люблю вас. Я полюбила вас с первого взгляда.

Сестра Тереза осторожно освободилась из объятий девушки.

— Я тоже тебя люблю.

— Правда? О, тогда позвольте мне поцеловать вас… Она коснулась кончиками пальцев щеки монахини, взяла ее за руку.

Но сестра Тереза снова отстранилась.

— Ты не должна дотрагиваться до меня. Это дурно.

— Что плохого в любви?

— Любовь не бывает плохой, — сказала сестра Тереза. — Но физическая любовь между нами порочна. Тебе не следует целовать и касаться меня.

— Но я хочу это делать. Как вы не понимаете? О, сестра, я ничего не знаю о том, как люди занимаются любовью. Я мало разговариваю с девушками в школе. Но иногда, ночью, лежа в своей комнате, я слышу, как они забираются тайком в постели друг к другу и предаются ласкам. Ко мне тоже подходили… но я всех отвергала. Для меня существуете только вы. Я лежу одна, во сне вы приходите ко мне в ночной рубашке, обнимаете меня, и…

— И что? — спросила сестра Тереза.

— Я прижимаюсь к вам, целую вас… ласкаю… Девушка замолчала.

— О, сестра, я хочу прильнуть к вам. Это правда дурно?