Девять подвигов Сена Аесли. Подвиги 1-4 - Игорь Мытько

– Кумулятивное заклинание затемнения, – определил следователь. – Редкая вещь. Очевидно, Тетраль собирался его использовать в конце передачи, но темнота наступила сама и раньше.

– Думаете, победили? – прохрипел развенчанный лидер нации. – Вы еще не видели моего Адвокатуса!

При слове «Адвокатус» министры нервно переглянулись. Угроза была нешуточной. Улик против Квадрита хватало, но что такое улики для Адвокатуса, дьявольского создания, который завтракал вещественными доказательствами, обедал свидетельскими показаниями, а ужинал процессуальными ошибками при задержании?

– Адвокатус вам не поможет, Квадрит.

«Ну наконец-то, – перевел дух отец Браунинг. – А то я уже начал волноваться».

В распахнутых дверях стоял второй отец Браунинг. За его спиной с трудом сдерживали смех оборотни в погонах, которые по достоинству оценили третий подряд приход одного и того же следователя[138].

В кабинете началось замешательство. Теперь, когда два одинаковых сыщика были ясно видны и слышны, слово «галлюцинация», а вслед за ним страшное слово «отставка» прозвучали в голове каждого из министров.

– Спокойно, – поднял руку Браунинг у стола, – это со мной. Это мой человек, он работает под прикрытием. Я ему доверяю как самому себе.

Браунинг в дверях хмыкнул, но тему развивать не стал, а повторил:

– Адвокатус гражданину Квадриту не поможет.

– Почему вы в этом уверены? – спросил Грег Аесли, первым приходя в себя. – Хороший адвокатус – это…

– Чур меня, чур! – воскликнул Дик Гаттер.

– …Точнее не скажешь, – согласился Грег. – У вас есть какое-то совершенно неопровержимое доказательство?

– У меня есть кое-что получше, – произнес сыщик. – Когда уважаемый Тотктонада сказал, что преступник, кто бы он ни был, понесет наказание, я понял, где искать разгадку. При первой же возможности я отправился к предсказателю Гудвину и потребовал дать прогноз на наказания, которые ждут вас в будущем. Результаты получились прелюбопытные – шансы угодить за решетку есть у всех присутствующих.

Лица всех присутствующих вытянулись.

– Кроме Бальбо, – добавил Браунинг.

– Как всегда, – горько сказал писатель. – Одним – все, другим – ничего.

– Вот какие цифры мне выдал мистер Гудвин. Вероятность успешного судебного преследования Бальбо Рюкзачини – 0%, Тотктонады – 1%, Грега Аесли – 2%, Дика Гаттера – 3%, Брэда Пейджера – 9%…

– Вот как? – обронил Брэд и о чем-то задумался.

– …Ромуальда – 25%…

– Не виноват я! – выкрикнул домовой из-под стула. – Да и не я это!

– …и, наконец, Тетраль Квадрит. Тут звезды, карты, свечки и кофейная гуща оказались единодушны: 120 лет в Безмозглоне по статьям «Клевета», «Использование служебного положения не по назначению» и «Попытка государственного переворота». Вероятность 100,0%.

– Все это очень интересно, – скучно произнес Бальбо, – но до конца эфира осталось 20 секунд. Так что если кто-то хочет подвести итог нашему круглому столу, прошу.

Тотктонада кивнул и неожиданно громким и звучным голосом подвел итог

– Тетраль Квадрит, вы арестованы!

К счастью для Бальбо, Сен получил хорошую дозу расслабляющего заклинания Теплоемолоко, поэтому жизни и здоровью литератора сейчас ничего не угрожало. Дочитав свиток до конца, Аесли смог лишь посмотреть в глаза незваному летописцу и спросить:

– А хоть слово правды здесь есть? Нет, не «художественной», а просто правды? Истины? Объективной реальности, данной нам в ощущениях? Не вранья?…

– Сунь… – встрял Бальбо, почти не обидевшись.

– Не Сунь, а Сен.

– Извини, Свен. Здесь все правда от первого до последнего слова.

– Посмотрим, какое у нас последнее слово. «Героический Суин ничего не смог мне сказать, только украдкой смахнул слезинку с глаз». Это с чьих глаз я смахнул слезинку?

– Со своих! – Бальбо смотрел так честно, что Аесли засомневался: а вдруг он и вправду что-то такое смахивал?

На всякий случай Сен перебрал в памяти все, что произошло после включения динамиков с голосом Тотктонады: паническое бегство похитителей, успевших прихватить одного зазевавшегося ухогорлоноса; отчаянный нырок в портал МакКанарейкл и Мергионы; его собственная попытка сигануть туда же, пресеченная твердой рукой возникшего рядом отца, прыжок в портал обоих Браунингов, Брэда Пейджера и Дика Гаттера; три бесконечные минуты ожидания, за которые он научился считать по-китайски, по-турецки и по-белорусски (последнее оказалось наиболее умиротворяющим); возвращение великолепной шестерки с похрюкивающим от счастья ухогорлоносом…

– Да не смахивал я никаких слезинок, тем более украдкой! Ты бы лучше написал как Канарейка с Мерги автоматчиков раскидали и ухогорлоноса спасли! Вот кто герои!

– Женщины – герои? – фыркнул Бальбо. – Нет, Сенок, это фантастика. К тому же ни одного злодея они так и не поймали. И вообще, не спорь! Твой подвиг показывали по всем новостям, а как эти дамочки кого-то там спасали, никто не знает.

– Зато все теперь узнают, как Браунинг бился с Квадритом. «Мощным апперкотом ловкий и стройный следователь перебросил крупного, накачанного стероидными заклятиями премьера через шкаф»! Это Браунинг-то! Тетраля! Через шкаф!

– Тебя там не было, – наконец решил обидеться Бальбо, – а я был!

– Да вся магическая Британия видела, как в кабинет вошли ментодеры и надели на Квадрита наручники и наножники![139]Без всяких апперкотов!

Бальбо посопел, но потом посветлел лицом:

– Ты все-таки гений! Конечно, Брумелинг не мог мощным апперкотом… Нужно так: «Сделав вид, что мощный апперкот следователя настиг его, Квадрант захрипел и повалился на бок. Внимательно всмотревшись в перекошенное лицо Тетраэдра, Бревенинг повернулся к двери. „Врача!“ – позвал он. „Не торопись! – рассмеялся за его спиной злодей. – Вряд ли тебе поможет лучший из врачей!“ В ту же секунду в руке Квадропулоса блеснуло отравленное заклинание Циан-банан. Казалось, ничто не может спасти следователя, но тут… Как часто история должна благодарить не великих героев, а их скромных неприметных союзников! «Не бывать тому!» – воскликнул Бобо, о котором соперники забыли в пылу схватки. Собрав в свой крохотный кулачок всю отведенную ему природой ярость, малыш…»

– «…мощным апперкотом перебросил премьера через шкаф!» – завершил Сен, еле ворочая языком: очень трудно говорить и хохотать одновременно.