Жар предательства - Дуглас Кеннеди

– Как туда добраться? – вскричала я.

– Тут пешком пять минут ходу. Выйдите на главную улицу, поверните налево и идите прямо, пока не увидите вокзал. Он напротив автозаправки Q8[113]. Только поспешите – автобус, на который он собрался сесть, думаю, отойдет очень скоро.

С конвертом в руке я помчалась по лабиринту улочек, выскочила на авеню Мухаммеда V и понеслась по ней, не замечая испепеляющей жары и горячего асфальта, обжигавшего мои ступни через подошвы сандалий. Я была уверена, что вот-вот увижу впереди рослую фигуру Пола, его длинные седые волосы, колыхающиеся в такт его пружинящей походке. Так быстро я сроду не бегала. Неожиданно глаза застлал туман, и сквозь пелену я увидела впереди вокзал и стоявший там автобус. Я мчалась, рассекая раскаленный воздух, до того плотный, до того вязкий. Меня мотало из стороны в сторону. О боже, нет… вон он садится в автобус.

– Стой, подожди! – закричала я.

Нет, не может быть. Дверь закрылась, автобус тронулся с места. Я видела, что люди в находившихся рядом кафе, услышав мои крики, стали махать водителю, требуя, чтобы тот остановился. Но автобус уже выехал с вокзала и катил по центральной магистрали Уарзазата. До вокзала я добежала через полминуты после отхода автобуса. Ноги подо мной подкосились, и я рухнула на землю. На мгновение отключилась. Ко мне подскочили какие-то люди. Двое мужчин помогли мне дойти до столика ближайшего кафе. Один из них ринулся внутрь, второй нагнул мою голову так, чтобы я держала ее между коленями. Первый мужчина вернулся к столику с мокрой салфеткой, которой он обмотал мою шею, потом помог мне выпрямиться. Мое лицо мгновенно покрылось испариной. Мне дали бутылку холодной воды, я осушила ее в считаные секунды.

Эти двое все спрашивали, как мое самочувствие, нужна ли мне помощь, почему я бежала как угорелая.

Конверт все еще был у меня в левой руке. Я попросила еще воды и вскрыла письмо. Мне с трудом удавалось сосредоточить взгляд, но я все же сумела прочитать строчки, наспех написанные Полом:

Подняв голову от письма, я посмотрела на лица людей, сгрудившихся вокруг меня. Было видно, что они крайне обеспокоены моим душевным и физическим состоянием.

– Куда отправился тот автобус? – спросила я.

– В Тату.

– Что такое Тата?

– Город к югу отсюда в шести часах езды.

Закрыв глаза, я мгновенно приняла решение.

– Когда следующий автобус в Тату?

Один из мужчин, пришедших мне на помощь, оказался таксистом. Он настоял на том, чтобы отвезти меня в отель, и денег не взял. Ясмина, увидев, как я подхожу к двери гостиницы, кинулась ко мне и завела в вестибюль. Дала выпить воды. Одной из горничных велела принести мокрое полотенце, которое она положила мне на шею, затем сказала, что мне нужно подняться в номер и лечь, а она тем временем проверит, есть ли еще билеты на парижский рейс, поскольку на самолет я успевала.

– Он уехал в Тату, – сообщила я. – Следующий автобус отходит туда через полтора часа. Я еду на нем.

– Но до Таты ехать шесть часов. И вообще это у черта на рогах.

– Он грозился покончить с собой, – объяснила я, размахивая письмом. – Если к вечеру я доберусь туда, есть шанс успеть до того…

– Madame, я сейчас же позвоню gendarmes, автобус остановят и вашего мужа заключат под стражу.

В словах Ясмины было рациональное зерно. Но я руководствовалась совершенно иной логикой. Я была убеждена, что, если Пол попадет в руки властей, Бен Хассана тотчас же оповестят. А принимая во внимание то, что он все еще жаждет мести, одному богу известно, какие ужасы он уготовит для Пола. Два дня в марокканской тюрьме сломают его. Нет. Достаточно будет и двух часов, чтобы Пол утратил остатки разума. Особенно если учесть умение Бен Хассана использовать свои жуткие связи. Я еще живо помнила, какая участь постигла отца и братьев Фаизы, и мне не составляло труда представить, как Пол, находясь под стражей для обеспечения безопасности, «кончает жизнь самоубийством». А официальные лица (наряду со всеми остальными, от Бен Хассана до Самиры с Фаизой и этой добрейшей женщины за стойкой регистрации) охотно подтвердят, что Пол пребывал в психически неуравновешенном состоянии и в итоге просто взял и повесился в психушке. За 5000 дирхамов Бен Хассан с легкостью подстроит его «самоубийство».

– Я поеду этим автобусом, – сказала я Ясмине. – Потому что только я, я одна сумею уберечь его от беды.

– Прошу вас…

– Это не обсуждается!

Мой резкий возглас заставил Ясмину отшатнуться.

– Простите, – прошептала я.

Она ласково взяла меня за плечо:

– Заклинаю, идите в свой номер, примите душ, прилягте, позвольте мне позвонить gendarmes.

– Решение принято. И предупреждаю: если по прибытии в Тату я выясню, что полиция сняла его с автобуса…

– Даю вам слово. Я никуда не стану звонить. Однако у вас есть еще немного времени, поэтому, умоляю, поднимитесь в номер, примите душ и выпейте еще как минимум литр воды. У вас может начаться обезвоживание.

Я последовала ее совету, попросив вызвать мне такси меньше чем через час.

После душа я снова оделась, стараясь изгнать из головы противоречивые мысли о том, насколько мудро я поступаю, отправляясь за Полом в Тату. У меня нет выбора, твердила я себе. Это я сказала Полу, что он недостоин жить. Пусть он предал меня, но это я, поддавшись ярости, спровоцировала весь этот кошмар. И вот теперь он, похоже, всерьез вознамерился покончить с собой. Да, я в панике, я в смятении, но единственный способ положить этому конец – добраться до него прежде, чем он совершит роковой шаг.

Спустившись вниз, я предложила Ясмине денег за то, что она позволила мне задержаться в номере еще на несколько часов. Она не взяла.

– Вы очень добры ко мне, – сказала я.

– Жаль, что я не могу убедить вас остаться.

– Я должна все уладить.

Ответом мне был взгляд, который говорил: ничего вы не должны… и сами это понимаете. Потом она вручила мне визитку отеля с номером своего мобильного телефона, записанного на обратной стороне:

– Если понадобится моя помощь, вы знаете, где меня искать.