Дом с привидением - Анна Михалева

— Но его предсказания…

— Предсказания! — фыркнул разочарованный адепт. — Никогда ничего более глупого не слыхал! Письмена, картина из рукотворной тьмы! Как это интересно: кто-то свет в комнате потушил и принялся рисовать на ощупь? Идиот этот Косицын. Даже придумать по-человечески не в состоянии. А корчит из себя! Знаешь, как он машину называет? Утром он мне сообщил с важным видом, мол, прибыл на колеснице с лошадьми во чреве. И это о «шестисотом» «Мерседесе», между прочим! Тьфу! Темнота! Но вы, Павел! Вы совсем другое дело! — он резво переключился и снова потащил его вниз по лестнице. — Вы творите истинные чудеса! С вами не происходит ничего невероятного? У вас кровотечений не бывает?

— Каких кровотечений? — испугался Павел.

— Знаете, наблюдаются у святых людей, словно те повторяют судьбу Христа. Кровотечения из ступней и ладоней! — важно пояснил Вован. Тут же, схватив его ладонь, поднес ее близко к глазам и принялся рассматривать, отыскивая следы былых кровотечений. Спустя минуту разочарованно протянул: — Ничего. Даже синяка нет.

— Это важно? — усмехнулся Павел.

— Не знаю, — Вован жеманно пожал плечами и, закусив губу, глянул на небо: — А вы пробовали вбивать себе гвозди в ладонь?

— Что, с ума сошел совсем?! — возмутилась Сашка и дернула Павла в другую сторону.

— Может быть, потом кровь начнет проступать регулярно… — задумчиво предположил Вован. — Иногда стоит только начать, чтобы признаки святости были налицо.

— Будешь приставать, я сама посажу тебе на лицо признаки святости, — разозлилась Сашка.

— А других признаков нет? — Павел осторожно высвободился из пальцев Вована.

— Вещие сны, ясновидение… но кровь — это, конечно, самый яркий.

— Очень жаль, — извиняясь за свою несостоятельность, Павел развел руками.

— Если его чем-нибудь не занять, он так и будет ходить за нами и болтать чепуху, — предрекла Сашка.

Павел обреченно кивнул. Чем занять Паршина, он не представлял. Спасение пришло со стороны. Из раскрытых окон малой гостиной вдруг неспешно полилась музыка. Виктория играла «Песню Сольвейг», что свидетельствовало о прекрасном настроении исполнительницы.

— О! — крикнула Сашка. — Идемте музыку слушать.

— Точно! — обрадованно кивнул Павел. — Прикоснуться к прекрасному никогда не помешает.

— К прекрасному, к прекрасному! — взревел Вован и потащил его обратно в дом, впрочем, даже на пути к прекрасному он своих идей не оставил, шепнув Павлу: — Вы все-таки подумайте насчет крови. Дело верное. Если есть кровотечения, есть авторитет. И тогда перед вами такие перспективы откроются, такие деньги можно заработать!

— Он все о том же. Постеснялся бы святого человека барышами соблазнять! — Сашка поплелась следом.

Виктория, как и ожидалось, сидела за роялем. Борис стоял, облокотившись на его крышку, и, блаженно закрыв глаза, слегка покачивал головой. Уста его расплылись в улыбке, как у сытого кота.

«Просто парочка влюбленных!» — столь неожиданная ассоциация застала Сашку прямо на пороге, где она и замерла, пытаясь осмыслить дикое предположение.

— Ну, не может быть! — в углу обнаружился Серега.

Как Сашка и предполагала, он сделал вид, что никакой драки между ним и Павлом не было, что это не он носился мимо Павла, как разъяренный зверь неизвестной породы, и не он корчился на дорожке, когда противник заехал ему кулаком в живот. Сейчас он просто-таки источал добродушие, правда, слегка подкисленное едва уловимой надменной издевкой в голосе. Серега встал с кресла, подошел к роялю, взял с подноса хрустальную бутыль с виски, плеснул себе полстакана, затем бухнул туда же льда до самого края. Он нервничал, иначе не допустил бы столь вопиющей ошибки, да еще прилюдно: кто же сначала виски наливает, а потом бухает лед в стакан. Делают-то наоборот. Но сейчас Сереге, похоже, все равно было, что за чем следует, слава богу, что из горла не пьет.

— Кому-нибудь, может, сделать то же самое? — любезно спросил он, глядя в упор на Сашку.

— Нет уж, увольте, — она скосила глаза в сторону.

Неприятно было смотреть на Серегу в таком разболтанном состоянии.

Остальные тоже отказались.

— Как знаете, — хмыкнул Серега и вдруг опрокинул все содержимое стакана в рот. Разом, вместе со льдом.

Сашка испугалась, подумав, что он сейчас подавится. Не подавился, проглотил все и даже улыбнулся, хотя и не без труда. Он побледнел, отчего его карие глаза теперь казались черными.

Виктория же невозмутимо доиграла до конца и, лишь взяв последний аккорд, оторвала пальцы от клавиш и плавным движением перенесла руки на колени.

Борис к тому моменту уже открыл глаза и с интересом наблюдал за Серегой. Когда музыка стихла, он вновь повернулся к Виктории и окинул ее с немым обожанием в пылающем взоре. Сашке такая открытость чувств показалась вызывающей. Да и вообще, противно стало: полнеющий, лысеющий, женатый, а все туда же!

Видимо, тетушке передались ее ощущения. Во всяком случае, она подавила едва заметную улыбку и вдруг обратилась к Павлу:

— А вы играете на рояле?

— Он не знает, он не пробовал, — сквозь зубы процедил Серега и снова метнул порывистый взгляд на Сашку.

«Мог бы и домой уже пойти! Что толку скрежетать тут зубами!» — раздраженно подумала она.

— На рояле… — протянул Павел, — сейчас узнаем.

Он подошел к инструменту. Виктория ласково улыбнулась ему и встала со стула, уступив место. Павел сел, встряхнул кистями, положил их на клавиши и, закинув голову назад, уставился на люстру, раздумывая. Аккорд он взял не глядя, да и коряво. Резкий аккорд, неправильный. Потом еще и еще. И тут из бессвязных аккордов вдруг начал вырисовываться прерывистый джазовый мотив. Он импровизировал, похоже, на ходу. На клавиши почти не смотрел, а играл на ощупь, как заправский тапер. Все в гостиной застыли в немом изумлении. Вован даже рот открыл. Только Виктория продолжала задумчиво улыбаться, то и дело поглядывая на Сашку.

— А «Мурку» можешь? — вопрос Сереги звучал издевкой.

А что ему еще делать оставалось? Как ни крути, а Павел его во всем обошел. Ведь на рояле Серега совсем не умел играть. Впрочем, на других инструментах тоже. Вот и получалось, что оставалось ему лишь язвить в стороне.

Павел оказался куда более жестоким, чем это могло показаться на первый взгляд, потому что ломаная мелодия, льющаяся из-под его пальцев, тут же преобразовалась в заданный мотив «Мурки».

— Может, ты из МУРа? — опять неприятно пошутил Серега.

Музыка оборвалась. Павел перевел на него взгляд и спросил вполне серьезно:

— Что такое МУР?

— Ну… — от неожиданности Серега растерялся.

— Что такое «Мурка», он знает, а вот что такое МУР — нет, — Борис захлюпал смешками.