Заложники пустоты - Виталий Абоян

Лёшка с силой зажмурился, представив то, что лежало перед ним. Огромный массив информации, меняющийся совершенно хаотичным образом.

– Нет, – пробормотал Лёшка, – нет ничего хаотичного. Сеть – это мир порядка, мир двоичного кода, простого и прямого, как стрела. Цифра – инструмент созидания, сила, побеждающая хаос.

Он еще говорил что-то словами Поэтессы, бормоча под нос выдержки из «Чисел праведности», повторял «мантры» собственного сочинения. Он не задумывался над тем, что произносит. Лёшка вообще вряд ли смог бы повторить сказанное еще раз. Слова не важны, важна вера. А он верил в то, что делал.

В любом хаосе есть порядок. Только его нужно отыскать, найти закономерность, и тогда головоломка сложится в прекрасную картину, а все замки откроются.

Гигантская светящаяся волна нависала над ним, готовая ринуться вниз, сметая своей мощью любого, покусившегося на её миропорядок.

Если бы не болела голова и не двоилось в глазах! Лёшка почти понял, почти уловил суть. Но образы меркли, а коды путались в голове, становясь непонятными и чужими. Сеть больше не была его домом, она исторгала его из себя.

Да что, чёрт возьми, происходит?!

Совсем скоро Лёшке стало настолько плохо, что пришлось отключиться от сети совсем. Голова раскалывалась, в затылке – словно вонзили раскаленный топор. Теперь он знал, что это: разогнанная и перегретая «балалайка», безумно жужжащий «поплавок», пытающийся вывернуть мозги наизнанку. Лёшка перестал чувствовать сеть, она снова превратилась в набор летящих со скоростью света непонятных импульсов.

И тут он понял – закончилось действие «синдина». Концентрация наркотика, убирающего боль и делающего что-то непостижимое с мозгом, позволяя стать своим для электронного мира Цифры, снизилась до критического уровня. Рука решительно потянулась к инъектору, лежащему рядом на столе.

А если бы вошла бабушка и увидела?

Мимолетная мысль промелькнула и тут же исчезла. Ему было всё равно, что увидела бы бабушка. Ему нужен «синдин», чтобы попасть в сеть. Ему нужен этот наркотик. Нужен, чтобы… жить?

Автоматический инъектор тихонько пискнул, найдя вену. Еще мгновение.

– Нет, нет, не-е-е-ет! – заорал Лёшка и швырнул инъектор прочь от себя. Если бы положил обратно на стол, всё равно не удержался бы и нажал на спуск, снова приложив его к коже.

Руки дрожали крупной дрожью, по лицу струился пот, крупными каплями падая на клавиатуру «раллера». Боль в голове затмевала собой все, суживая поле зрения и превращая мир в маленькую, пульсирующую точку.

С трудом цепляя пальцами тонкий пластик, Лёшка вынул из затылка «балалайку». Потом вытащил из чипа «поплавок» – горячий настолько, что рукам сделалось больно – и положил его в коробочку. В ту, в которой и получил его.

Спешно сгрёб всё со стола в рюкзак, набросил его на плечи и собрался уходить. Но вид валяющегося на полу инъектора, заправленного несколькими дозами «синдина», остановил его. Это нельзя оставлять так. И с собой забрать нельзя. Никак нельзя, если инъектор будет рядом, устоять Лёшка не сможет. Достанет и сделает себе инъекцию.

Помнится, ты считал наркоманов падалью и недостойными жизни подонками? Мнение не изменилось?

Нет, ответил Лёшка сам себе. Всё дело в сети – вот единственное оправдание того, что он делал.

Лёшка зажмурился и поднял инъектор с пола. Интересно, зачем глаза закрывал? Чтобы не соблазниться инструментом, поблескивающим хромом? Он усмехнулся – едкий запах «синдина» манил за собой лучше любого самого распрекрасного изображения. Стуча зубами, которые Лёшка безуспешно пытался стиснуть поплотней, он забросил инъектор в шкаф за посуду и с грохотом захлопнул дверцу. Затем, не останавливаясь, быстрым решительным шагом прошел в прихожую, натянул кроссовки и вышел из дома, плотно захлопнув за собой дверь.

Кажется, бабушка что-то кричала вслед. Но он не разобрал слов. Или показалось, а звуки доносились из коммуникатора? Хотя нет – коммуникатор давно сломан.

А как же курс лечения нанами?

Нудный и зудящий червячок, приползший по его душу из той иномирной пустоты, методично начал грызть Лёшкину совесть. Уйди! На улице темно, какая может быть клиника?!

Большинство платных клиник работают круглосуточно.

Уйди, оставь свой серебряный молоточек для кого-нибудь другого!

На проспекте Просвещения кого-то били. Повсюду валялись какие-то тряпки и разношерстный мусор, вроде бутылок и смятых пластиковых стаканчиков. Что здесь происходило? На одной из тряпок, оказавшейся обрывком полотнища с лозунгом, по оставшимся черным буквам отчетливо угадывался призыв «Бей лысых». Рука непроизвольно потянулась к голове – нет, волосы на месте. Лёшка уже успел ощутить, что они действительно мешали подключать психопривод и производить манипуляции с «балалайкой», но сбрить их, судя по всему, не успел.

Воспоминание о том, что мысль такая была, мгновенно всплыло из небытия. Когда это он собирался заняться прической, не в сети же?

Из толпы человек в десять, активно молотящих что-то, лежащее на асфальте, доносились приглушенные, захлебывающиеся крики:

– Да я просто лысый. Волосы на растут. Братки, перестаньте, убьете же… пере… станьте.

Молотили того лысого, который кричал. Что же здесь… Взгляд Лёшки упал на помятую и истоптанную газету, валяющуюся под ногами. Легкий ветерок нехотя ворошил страницы, перелистывая их вперед и назад. «Цифровые подонки снова готовят диверсию!» – гласил заголовок на первой странице. Фотография под заголовком изображала молодого человека с бритой наголо головой, усеянной несколькими замысловатыми татуировками. Выражение лица бритоголового не оставляло сомнений – он несомненно задумал диверсию и уже приступил к воплощению её в жизнь.

Глаза выхватили еще несколько цифр и остановились, широко раскрывшись. Но не статья и фотография поразили Лёшку. Он увидел дату выпуска газеты. По Лёшкиным подсчетам выходило, что газета… послезавтрашняя.

Глаза непроизвольно дёрнулись влево, запустив отображение даты и времени на наноэкранах. Черт возьми, в газете всё написано правильно! Это что же получается?! Где он был эти три дня?! В сети? А как же бабушка?

Слишком много вопросов. И ни одного вразумительного ответа. Первым порывом было – вернуться домой и всё выяснить у бабушки. Но это бессмысленно: бабушка всё равно ничего не знает.

Она ведь кричала и звала его, когда он уходил.

Когда ты сбежал из дома, спеша скрыться от содержимого ампул в инъекторе.

Может, бабушке нужна его помощь? «Ничего, она справится самостоятельно», – отрезал какой-то новый голос внутри головы. Это был Лёшкин голос, но он стал другим, более грубым и решительным. Он не принимал возражений, для него не существовало ничьего мнения, кроме своего собственного.

Сколько оставалось ампул в инъекторе? Он не смотрел.