Под маской молчания - Кристиан Мерк

Дотронулся до своей головы — голый череп вместо привычных волос. Неделю маялся в каморке где-то у машинного отделения. По ночам видел Арабеллу, бегущую от женщины с добрым лицом из непропеченного теста.

«Она»… Конечно же, умирающий Морсби думал не о Джо. «Она» — это его покойница-жена. «Неужели Морсби спрятал свои секреты в ее могиле?» — гадал Виктор, скрючившись в чреве громадного танкера. С экрана маленького телевизора на него смотрела его собственная физиономия, а тем временем диктор вещал о «молодом террористе» и его «сообщнице», подставивших эксцентричного американца-филантропа под пули убийц.

При высадке незнакомый моряк сунул в руку Виктора пачку смятых зеленых бумажек.

— В память леди, — сообщил моряк деловито и исчез, не ожидая благодарности.

Виктор купил в каком-то гараже старую развалюху и пустился на ней к западу, к могиле женщины, которую никогда не встречал, но к которой начал ощущать странную привязанность. И ни на одном из дорожных постов у него не спросили документов.

Это ваша повседневность, молча обращался он к Джо. Как будто ты похоронен заживо. Специфика контакта с окружающим миром. Как будто ты напираешь телом на острие ножа. Вот он проходит сквозь кожу. Прокол. Первая кровь. Что дальше? И не можешь остановиться, не можешь увернуться.

Каждый раз, когда мимо проносились полицейские машины, руки Виктора тряслись. Беглый преступник! Он пытался вспомнить, как чувствовал себя, когда был нормальным, добропорядочным гражданином. И не мог.

Виктор сменил автомобиль и одежду. Итальянскую сжег в пустой пятидесятигалллонной бочке. Границу Аризоны пересек на заре, под проливным дождем, который порывы ветра кидали из стороны в сторону, то слева, то справа в стекла его машины. На подъезде к Хила-бенд встретил свору полицейских машин, но они пронеслись мимо, не обратив на него внимания, очевидно, к Большому Финиксу, на охоту за лихачами. На аэродроме тишина, дремлет кафе. Виктор представил зубастую официантку спящей.

Закидав машину ветками на краю рощицы у въезда в каньон, Виктор отправился дальше пешком.

Ранчо Морсби заброшено. Ни джипов в гараже, ни лошадей в конюшнях. Даже наглого воя койотов не слышно. Постучавшись в главное здание и не дождавшись ответа, Виктор высадил стекло и влез внутрь. Мебель и портреты затянуты чехлами из белой ткани. Щелкнул выключателем — к его удивлению вспыхнул свет. Снял трубку — услышал обычный гудок. Подошел к окну на задний двор, отодвинул штору. Под развесистым кленом — группа надгробных камней.

Могилы столетней давности. Линн не здесь, если она вообще похоронена где-нибудь. Виктор пнул ствол клена, ушиб ногу и похромал обратно, не замечая мелкого дождя и злясь на проклятую «Десятку». Они угробили Арабеллу, погубит меня и мою семью. Чего ради? Он тяжело опустился на пол и услышал слабые хлопки ткани.

Линн Морсби смотрела на него со стены. Ветер отдернул простыню, открыв лицо погибшей красавицы. «Смотришь и не видишь, — упрекала она. — Спроси меня. Мужчины не догадываются спросить, они уползают в нору, прячутся. Я тебе помогу. Меня нет, но я твой единственный друг здесь. Сними меня. Возьми в руки. Я так хочу, чтобы кто-то меня взял в руки. Еще хоть разок».

Виктор тяжело поднялся и направился к стене. Как во сне, поднял руки, снял портрет. Провел пальцами по изображению, погладил щеку нарисованной женщины, чувствуя себя осквернителем могил. Потрогал раму и полез рукой за холст. Тут же вздрогнул, нащупав утолщение.

К обратной стороне холста кто-то… понятно кто… прикрепил клейкой лентой толстый резиновый пакет. «Я подсказала тебе, — снова услышал он женский голос. — Теперь действуй сам, шевели пальцами. И мозгами».

Виктор открыл пакет. Видеокассета, фотографии, листки… списки. Фотографии похожи на кадры телесъемки. Он прошелся по дому и нашел видеомагнитофон.

Марианну он узнал сразу. Только выглядела она здесь намного моложе. Облегающая бедра короткая юбка шестидесятых годов, на голове начесанный «пчелиный улей». Среди ее слушателей — сенатор (тогда еще будущий) и — тут Виктор злорадно усмехнулся: какая же мафия без ученой братии! — два (тоже будущие) президента университетов. Будущий сенатор, уже тогда большой любитель выпить, то и дело прикладывается к стакану. На галстуке — «радикальный шик» шестидесятых, узел размером с кулак. Он и по сей день сверкает им с телеэкранов, распространяясь, правда, не о своем пьянстве и обмане избирателей, а о любви к Родине и о борьбе с терроризмом.

Снова сидят те же люди, но за другим столом и через десяток лет. Прически короче, Марианна старше, на ней та же плиссированная юбка, что и сейчас.

— …не говорю, что я в принципе против. — Голос Морсби, которого камера почему-то ни разу не захватила.

— А звучит именно так, — возразил мужской голос.

— Взорвать многоквартирный дом из-за двух человек! Считаю это нецелесообразным.

— Хотите рисковать? — встрял какой-то гнусавый бас. — И эти двое взорвут наши рынки…

— Во-первых, им до практических результатов, как до луны, — это снова Морсби. — Во-вторых, нежелательная шумиха…

— Спишут на террористов, как водится. Ар-рабы, мол… — хихикнули за кадром.

— Почему-то у вас не было возражений, когда мы спровоцировали гражданскую войну в Колумбии, чтобы получить от Пабло желаемое, — очень молодой женский голос, тоже за кадром.

— Потому что в Колумбии люди цвета кофе с молоком, а здесь у нас белые, — усмехнулась Марианна, разъяснив на свой манер колебания Морсби. — Ставлю вопрос на голосование.

После голосования Марианна, улыбаясь в объектив, о существовании которого не подозревала, направилась к Морсби.

— Берт, давай не спорить по пустякам, — произнесла она, надвигаясь на камеру, занимая весь экран своим монументальным животом.

Изображение расплылось.

Чего он ждал? — не понимал Виктор. Чтобы они высунулись, подставили горло? Виктор просмотрел листки. Адрес — фото, адрес — фото… Первая — Марианна. Лицо почти миловидное, но только выражение на нем застыло, как у часового, готового дать предупредительный выстрел. Не устарел ли адрес?

Марианна Вигерт

Принсес-Пойнт-роуд, 8,

Кейп-Элизабет,

Мэн 04106

Засунув все в карманы, Виктор поднялся. Портрет Линн все еще стоял у стены. Он подошел, поцеловал ее в щеку и повесил портрет на место. Прикрыл саваном простыни. И услышал легкий вздох.

— Очень трогательно, — произнес без следа иронии спокойный мужской голос.

Резко обернувшись, Виктор увидел Стефано. С вечной винтовкой, промокшего, мило улыбающегося. Усталого, но довольного. Местность, конечно, перекрыта. Отсюда и спокойствие. Виктор рванул вверх по лестнице, вызвав досадливый вздох у измотанного блондина, неторопливо шагнувшего за ним. Стефано остановился, прислушался. Наверху торопливые шаги, что-то звякнуло.