Без срока давности - Нора Робертс

— Братство, — произнесла Ева, следя за реакцией Истердея. Его лицо окаменело, и он быстро отвел взгляд — всего на мгновение.

— Да, можно сказать, что мы как братья, и двоих я уже потерял.

— Троих, — тихо проговорила Петра и взяла мужа за руку. — Дом они снимали вшестером. Шестым был Уильям Стивенсон. Билли. Он умер незадолго до того, как мы с Маршаллом поженились.

— Что с ним случилось?

— Билли страдал депрессией. — Истердей потер висок. — Вкачал уйму денег в новую фирму, а она обанкротилась. Переживал второй, очень тяжелый развод. Отец Билли был и остается человеком суровым. Он разругался с сыном в пух и прах. В общем, один удар следовал за другим.

— Он лишил себя жизни?

— Да, без официального разрешения и предварительного психологического консультирования. Просто поехал в родительский дом в Коннектикуте, заперся в своей детской спальне и повесился.

— Повесился…

— Явное самоубийство, и произошло оно больше пятнадцати лет назад. Хотя все мы остаемся добрыми друзьями, Эдвард с Джонасом были наиболее близки. Их объединяли общие интересы и, повторюсь, политические взгляды.

— Что еще их объединяло? — спросила Ева. — У Эдварда Миры были регулярные сексуальные связи на стороне.

Истердей ударил себя кулаком по бедру.

— Я не собираюсь сидеть и поливать грязью своих друзей, когда их тела лежат в морге!

Вспышка гнева, сквозь который проглядывал страх.

— У меня есть список любовниц Эдварда Миры за последний год. Одна из них, возможно, виновна в его смерти. Мне нужно знать, встречался ли Джонас Вайманн с кем-то из женщин сенатора и разделял ли слабость друга к женскому полу в целом.

— Маршалл… — Прежде чем Истердей успел заговорить и выразить ту злобу, которая полыхала в его глазах, Петра взяла его за руку. — Они мертвы, и если причина в этом, твой долг — рассказать правду. Прошу тебя.

— Эдвард не скрывал, что заводит связи на стороне. Мэнди была в курсе. — Истердей говорил отрывисто, выплевывая слова. — Джонас вел себя более скрытно, но… оба его брака распались именно потому, что он изменял женам. Однако если Эдвард с Джонасом и делили одну женщину на двоих, мне об этом ничего не известно.

— А как насчет вас, мистер Истердей? Позволяете вы себе выходить за рамки дозволенного?

— Разговор окончен.

— Еще нет. — Петра крепко стиснула руку мужа. — Наши отношения основаны на доверии, любви и уважении. Я знаю, что первой жене Маршалл изменял. Мой первый муж тоже крутил романы на стороне. Я больше года отказывалась выйти за Маршалла, потому что разучилась доверять. Мы встретились вскоре после того, как развелись с прежними супругами.

— С тех пор как мы с тобой начали встречаться, у меня не было ни одного романа.

— Знаю. — Петра прижала ладонь к его щеке. — Я жила с неверным мужчиной, — обратилась она к Еве. — Признаки измены мне хорошо известны. Я пообещала себе, что больше с таким жить не стану. А я никогда не нарушаю обещаний, лейтенант. Мы с Маршаллом построили прочную семью, и ее краеугольные камни — это доверие, верность и уважение.

— Вы знаете, где искать, — добавил Истердей. — Можете проверить мои финансы, информацию о поездках, поговорить с моими подчиненными. С тех пор как я встретил Петру, у меня не было отношений с другими женщинами.

— А как насчет Бетца?

— Лейтенант, я ценю вашу заботу о моей безопасности и с уважением отношусь к вашему званию, однако не намерен сплетничать о своих друзьях. Поговорите с ним сами.

— Непременно. Вы дружите с сенатором Фордхемом?

— Не особо. Он был другом Эдварда. Конечно, мы общаемся, но он скорее мой знакомый, чем друг.

— То есть Фордхем вам не брат?

— Нет, — резко ответил Истердей, и его рука с чашкой задрожала. Он поставил чашку на поднос. — С меня хватит. Не понимаю, чем наш разговор поможет следствию. Кроме того, вы заставляете меня предавать умерших друзей. Я хочу отдохнуть.

— Да, тебе нужно отдохнуть, — сказала Петра. — Я поднимусь, только провожу офицеров.

Когда Истердей выходил из комнаты, Еве показалось, что груз, давящий ему на плечи, стал еще тяжелее.

— У нас хорошая охранная система, — заговорила Петра. — Я прослежу, чтобы ее поставили на максимум. Без меня муж никуда выходить не будет. Готова нанять и личную охрану, если посоветуете.

— Не помешает. Пусть ни с кем не встречается наедине, — добавила Ева, вставая. — Обоих убитых заманили в ловушку именно таким образом.

— Маршалл не такой, как они. Он очень любил их обоих, но сам он не такой. Да и я не Мэнди Мира, лейтенант, уж поверьте.

— Верю. — Ева встретилась с ней взглядом. — Спасибо за потраченное время.

Когда они вышли на улицу, Ева сделала глубокий вдох.

— Какие впечатления, Пибоди?

— Истердей что-то скрывает. Что-то, о чем не рассказывал даже жене. О чем ей знать не положено. Напуган до смерти. Однако если бы Истердей изменял Петре, она бы знала. Когда он сказал, что верен ей, это прозвучало искренне.

— Он не говорил «верен», — заметила Ева. — Он сказал, что у него не было романов на стороне, не было других отношений. По-моему, это не одно и то же.

— Не вижу разницы.

— Истердей не бегает за каждой юбкой, как его приятели. Если бы бегал, жена узнала бы и вышвырнула его вон. Однако покувыркаться в постели, выпить вместе, поужинать, поговорить — не то же самое, что выследить женщину, изнасиловать, а затем вернуться к обычной жизни.

— Ну и ну…

— Да уж. И ты права — он что-то скрывает. А еще напуган. Напуган и обозлен. Истердей — член братства. Верность братьям и желание скрыть от жены, чем они занимаются, может стоить ему или еще кому-нибудь жизни. Посмотрим, что удастся вытрясти из Бетца.

Дом Фредерика Бетца в Верхнем Ист-Сайде некогда представлял собой небольшой эксклюзивный отель для непомерно богатых. Именно непомерное богатство отеля сделало его желанной целью мародеров во время Городских войн. Само здание не было разрушено, зато всю начинку — мрамор, камень, дерево, позолоту, хрусталь, листовое серебро — разбили, разломали, отковыряли и растащили. Почти двадцать лет унылое, покрытое граффити здание простояло без дела, пока Бетц, предприимчивая натура, не купил его за бесценок в самом начале эпохи восстановления. Потратив на отделку в десять раз больше, чем на само здание, он превратил его в свой личный дворец, а заодно наглядно доказал, что вкус за деньги не купишь.

На красной сводчатой двери, покрытой блестящим лаком, толстые амуры в чем-то вроде стрингов резвились с лукавыми кентаврами и крылатыми лошадьми. Скалили зубы трехголовые псы, драконы со свирепыми глазами плевались огнем. Некоторые амуры были вооружены луком и стрелами и, судя по виду, готовились пустить их в ход. Ева так и не смогла решить, какого эффекта хотел добиться художник — прихотливого или непристойного.