Брусиловская казна - Сергей Бортников

Андрей огляделся по сторонам и заметил в конце коридора знакомую фигуру.

– Привет, Лёша!

– Здравия желаю.

– Что это ты такой кислый, братец?

– А… Клизму получил с утра. Без мыла!

– Ничего, бывает…

– А ты здесь что делаешь?

– Да вот… Возникла необходимость немного покопаться в вашем архиве.

– Зачем?

– Я убийство расследую. Некоего Василия Гордыны, в прошлом – активного участника ОУН-УПА.

– Это к Сазонюку. Он их лично почти всех помнит.

– Понял!

– Шеф тоже поначалу этим делом занялся, но вскоре выяснилось, что нашей спецификой там и не пахнет. Обычный криминал. Эх, лучше б я уехал в Дубки… Тогда б не было никаких проблем с этими долбаными иностранцами!

– А что случилось?

– Оно тебе надо?

– Нет, в принципе, своих забот – выше крыши…

– Ладно, полюбуйся, – Трегубенко развернул огромную тетрадь и вынул фотографию, доселе покоившуюся меж её страниц. – Это Ян Косинский, американец.

Реакция друга была неожиданной.

– Ха-ха, американец… А говорил – обычный криминал… Значит, одним делом занимаемся?!

– Ты чё, Андрюха? С твоей головой всё в порядке?

– У меня – да. А у тебя?

– Я на свою башку не жалуюсь.

– Я тоже. Это Гордына, Лёша. Василий Гордыина.

– Сказано тебе – Косинский. Ян Вацлович, Чикаго, штат Иллинойс!

– Гражданин Гордына. Василий Петрович. Деревня Дубки, – не сдавался следователь.

Наверное, они слишком громко доказывали свою правоту, ибо дверь одного из кабинетов распахнулась и наружу показалась лысая голова Сазонюка.

– Прекратить базар! Оба немедленно ко мне…

– Есть!

– Ну, чего митингуем?

– Сбой пошёл по нашей службе, – начал оправдываться Трегубенко.

– Какой такой сбой?

– Вот, – он положил на стол начальнику вызвавший конфликт снимок. – Криминалисты, как всегда, что-то напутали, и в деле Гордыны, по необъяснимым причинам, оказалось фото Косинского.

– Блин! Одно лицо… – вспыхнул майор. – А я-то, дурень, целый день думал, где видел эту рожу! Итак, наш Ян Вацлавович оказался Павлом Петровичем. На старости лет его снова потянуло в родные места… Зачем? Думаем… Думаем вместе!

– Навестить брата, проведать могилу матери, – несмело предположил Трегубенко.

– Неубедительно. Для такого визита должно быть более веское основание.

– Может, золото, драгоценности? – наугад бросил Козий.

– Похоже… И он должен быть уверен, что никто до клада не добрался.

– А брат? – пожал плечами следователь. – Ведь Павел думал, что тот мёртв. А он выжил. И мог запросто прибрать ценности к рукам.

– Павел – не дурак. И наверняка перед отлётом интересовался судьбой брата. А значит, и знал, что у него всё в порядке… Срочно пробейте все телефонные номера в Дубках, может, на какой-то из них поступал звонок из-за границы.

– Разрешите, я этим займусь? – несмело предложил прокурорский работник.

– Хорошо. Но если тайник оказался нетронутым за столько лет, то в таком случае выходит, что какая-то семейная тайна была известна лишь одному брату. Павлу. Кстати, мы ведь точно не знаем, кто из них погиб. Как проводили опознание?

– Как обычно. Перевернули труп на спину… Василь? Василь!.. И на экспертизу.

– Понятно. Что будем делать дальше? Как думаешь, Алёша?

– Во-первых, надо объявить Гордыну во всесоюзный розыск, распространить его портрет среди сотрудников правоохранительных органов, расклеить по всем городам и весям.

– Правильно. Во-вторых, следует немедленно провести эксгумацию тела, пригласив на эту процедуру гражданку США Эльзу Косински. Обязательно!

– Будет сделано!

* * *

В Дубки ехали очень долго, не менее четырёх часов. Служебный УАЗ натужно полз по глубокому песку, шофёру время от времени приходилось включать оба ведущих моста. Иногда и это не помогало. Тогда Трегубенко и Козий покидали кузов и толкали тяжёлый автомобиль.

Наконец они добрались до места. Вышли в сад, сели, закурили.

– Давай бросим монету, – вдруг предложил Алексей. – Будет орёл – я полезу в колодец, решка – ты!

– Хорошо! – согласился Андрей. – Только подбрасывать буду я.

Сказано – сделано.

Козий достал из кармана пятак, положил его на средний палец и щёлкнул большим. Монетка взвилась вверх и, проделав множество оборотов, упала в высокую траву.

Трегубенко накрыл её ногой и начал медленно отрывать ступню.

А Козий, лёжа на земле, с нетерпением заглядывал под его каблук. Всё равно ему не повезло: копейка лежала цифрой вверх.

– Значит, судьба! Зови понятых, – с плохо скрываемой грустью в голосе прокомментировал случившееся следак и решительно полез в колодец.

Воды в нём не было. Стены поросли липким зелёным мхом. Смрад ещё не выветрился, и Андрей с трудом сдерживал накатывающуюся тошноту.

– Держи фонарь! – донесся сверху грубый голос лейтенанта.

– Спасибо. Положи его в ведро – и опусти.

Спустя мгновение шахту колодца озарил яркий свет.

В левой руке Козий держал фонарь, а правой шарил по грязным стенам.

– Попробуй дедовским методом, – наставлял Трегубенко. – Стучи по кладке, может, таким образом обнаружишь в ней пустоты.

– А сам не хочешь попробовать? – огрызнулся следователь.

– Нет.

– Лучше в навозе ковыряться… О боже, за что мне такое наказание? Ладно, бросай молоток!

«Тук… Тук… Тук…» – звонко повторяло эхо.

И вскоре до Алексея донесся радостный крик:

– Нашёл!

Кирпичина, за которой прослушивалась пустота, легко вышла из кладки, и взгляду Козия открылась камера сорок на сорок сантиметров. К сожалению, она была пуста…

* * *

На следующий день возле легендарной хаты Гордын опять собралось всё взрослое население Дубков.

В этот раз – поглядеть на живую американку.

– Вы только посмотрите, бабоньки, какое у неё платье! Как будто ей двадцать, а не полсотни лет! А какой перстень, какая цепочка! – шептались сельские красотки.

– Не может быть, что ей уже пятьдесят, как моей Оксане… Нет, точно она паспорт подделала, чтоб на пенсию раньше выйти! – доносилось из мужского круга.

Переводчик сочувственно тараторил по-английски, а Эльза… спокойно потягивала длиннющую сигаретку.