До конца времен. Сознание, материя и поиск смысла в меняющейся Вселенной - Брайан Грин

Повествовательный импульс — имеет ли он дело с фактом или выдумкой, символичен он или буквален — универсален для человека. Мы воспринимаем мир при помощи чувств; стремясь к согласованности и рассматривая возможности, мы ищем закономерности, изобретаем закономерности и воображаем закономерности. При помощи историй мы озвучиваем то, что удается найти. Этот непрерывный процесс играет важную роль в том, как мы организуем нашу жизнь и придаем смысл существованию. Истории о персонажах, реальных или выдуманных, реагирующих на ситуации, знакомые или необычайные, порождают виртуальную вселенную человеческого существования, которая пронизывает наши реакции и оттачивает наши действия. Когда-нибудь в далеком будущем, если нам доведется наконец принять у себя гостей из какого-нибудь отдаленного мира, то окажется, что наши научные нарративы содержат истины, которые они тоже, скорее всего, открыли, так что здесь нам практически нечего будет им предложить. Зато наши человеческие нарративы, как в случае с Пикаром и тамарианцами, расскажут гостям о том, кто мы есть.

Мистические повествования

В ученом сообществе результаты исследований оцениваются высоко, если они объясняют загадочные данные, или предлагают решение сложных теоретических задач, или позволяют нам сделать что-то прежде недоступное. Огромное большинство научных достижений привлекает интерес лишь специалистов, но некоторым из них удается подняться над общей массой и оказать широкое культурное воздействие. По большей части это открытия, имеющие отношение к глобальным вопросам, выходящим за рамки многочисленных научных подробностей. Как возникла Вселенная? Какова природа времени? Действительно ли время таково, каким кажется? Если усвоить самые проработанные ответы науки на подобные большие вопросы, то в вашем мировоззрении почти наверняка произойдет сдвиг. Мы живем на скромной планете, обращающейся вокруг обычной звезды, образованной после масштабного расширения изначального пространства, — вот первое, что приходит мне в голову, когда я думаю, как мы вписываемся в общую картину. То, что время для меня идет с другой скоростью, чем для любого другого человека, если только он не движется точно вместе со мной, — поразительный факт, над которым я неустанно думаю. То, что наша трехмерная на первый взгляд реальность может оказаться тонким срезом более величественной пространственной структуры, — интереснейшая возможность, которую я с удовольствием представляю себе.

На протяжении тысячелетий различные культуры также породили особые истории, которым удалось подняться над остальными и оказать широкое влияние на мировоззрение соответствующего сообщества. Это мифы различных культур — истории, которые общество рассматривало с достаточным почтением, чтобы в конце концов они обрели священный ореол. Известно, как трудно точно определить миф, но мы будем считать, что миф — это история, в которой с привлечением сверхъестественных агентов исследуются великие вопросы культуры: ее происхождение, ее традиционные ритуалы, ее специфические способы упорядочения мира. Благодаря долговечности, широкой известности и готовому портфолио фундаментальных объяснений мифы становятся основой общего наследия, сводом трагедий и триумфов, хроник и фантазий, приключений и раздумий, которые определяют народ и формируют общество.

Ученые издавна занимались чтением и интерпретацией мифа и придумывали для этого новые подходы. В начале XX в. антрополог сэр Джон Фрэзер предположил, что мифы рождаются из попыток объяснить загадочные явления жизни и природы, встреченные нашими древними братьями. Психоаналитик Карл Юнг считал, что через архетипы — универсальные паттерны, изначально присущие, как он предполагал, нашему бессознательному, — мифы выражают общие для всех качества человеческого опыта. Джозеф Кэмпбелл выступал за «мономиф», универсальный шаблон для мифологических историй, в которых нерешительный персонаж получает призыв к действию, переживает приключение, полное опасностей и отгоняющих смерть ритуалов посвящения, и в конечном итоге возвращается домой возрожденным героем, путешествие которого способно потрясти наше чувство реальности до основания44. Позже философ Майкл Витцель предположил, что универсальный шаблон проявляется наиболее ясно не на уровне отдельных мифов, но лишь при рассмотрении всего набора мифов данной традиции и представляет собой цепочку последовательных сюжетов, протянувшихся от начала мира до его финальной гибели. Витцель с привлечением лингвистики, популяционной генетики и археологии доказывает, что общие черты этих нарративов можно проследить в более ранних формах мифологии, которые возникли в Африке в незапамятной древности — возможно, 100 000 лет назад45.

Эти и другие гипотезы — их слишком много, чтобы упомянуть все, — вызывают возражения и яростную критику. У них есть свои сторонники и противники; они испытывают взлеты и падения. Некоторые ученые предполагают, что, несмотря на очень сильное искушение найти одно-единственное всеобъемлющее объяснение для мифа, — ведь это помогло бы распознать те вездесущие качества, которые сформировали наше древнее наследие, — сложность человеческой жизни, разворачивавшейся в сумеречном и неопределенном пространстве истории, возможно, не поддается единому объяснению. Для нашей цели, однако, можно ограничить широту объяснений. Религиовед и писатель Карен Армстронг предложила самый краткий из возможных выводов, сказав, что основы мифа «почти всегда лежат в опыте столкновения со смертью и страхе исчезновения»46, и даже если мы, будучи чуть более консервативными, смягчим и заменим «почти всегда» на «часто» или «во многих случаях», у нас все равно останется мощный маяк, который поможет нам сориентироваться.

Несколько примеров. Услышав о человеке, которому боги, по слухам, даровали бессмертие, Гильгамеш ни перед чем не остановится — пройдет огромные дикие пространства, без боя одолеет чудовищных людей-скорпионов, переправится через Воды Смерти, — лишь бы узнать секретный способ избежать неизбежного вообще-то конца. Смерть — центральный компонент индуистской легенды о богине Кали, совершенство которой так разъярило ее божественных коллег, что они снесли ей голову молнией47. Смерть лежит в центре мифа о сотворении мира народа коно, в котором Са, бог смерти, считает, что его дочь похищена богом Алатанганой, и в отместку наказывает все человечество, делая его смертным; смерть играет значимую роль в океанийской истории Мауи, который проходит сквозь ужасные челюсти спящей богини ночи Хине-нуи-те-по, намереваясь вырвать ей сердце и тем самым обрести бессмертие, — но Хине просыпается и острыми, как бритва, зубами разрывает героя на кусочки48. Откройте на случайной странице свой любимый сборник мифов мира, и вам не придется далеко листать, чтобы оказаться перед дверью смерти. Этим сказкам о персонажах, сражающихся за свою жизнь и приносящих в мир смерть, вторит множество историй, повествующих об уничтожении всего мира. Как отмечает Витцель, такое разрушение «может иметь характер окончательного мирового пожара — "гибели богов", или Рагнарёка в "Эдде", расплавленного металла в зороастрийском мифе, разрушительного танца Шивы и огня в Индии, огня в мифе народа мунда, огня/воды и т. п. в мифах майя и других мезоамериканских мифах или проявиться в виде окончательного разрушения Земли Атоном в Египте»49. И если вам этого не хватило, существует еще множество историй, в которых рассказывается о других видах разрушений и в которых щедро используются лед, бесконечные зимы и наводнения, популярные во всем мире.