Глубокая охота - Андрей Андреевич Уланов

— Будем действовать по учебнику! — объявил он, отодвигаясь от перископа. — Герда, приготовьте информационные листы по эскортникам Конфедерации. Задача — идентифицировать идущий впереди конвоя корабль охранения, определить по нему скорость и угол цели.

Искомый корабль нашелся уже на втором листе — эскортный корвет класса «Надпоручник», он же «Войсковый старшина улучшенный», то бишь удлиненный на десять саженей и слегка перекособоченый для улучшения мореходности. А вот на диск атаки Герда взглянула с таким диким ужасом, словно фрегат-капитан подсунул ей пентаграмму для вызова демона. Кое-как она сумела выбрать курс цели, правда, сначала перепутав борта, а затем и вовсе впала в ступор.

— Ну что вы, в самом деле… все же просто. Выставляем пеленг на цель, — фон Хартманн крутанул прозрачную накладку, — дистанцию вы уже замерили по высоте мачты, скорость тоже… или еще нет?

— Н-нет.

— Так замеряй! Секундомер в руку, засекаешь две минуты и вперед!

Неужели я сам был таким же тупым и неуклюжим, подумал фрегат-капитан, глядя на Герду Неринг. Или я был еще хуже?

— Переворачиваешь диск, — вслух произнес он, — выставляешь дистанцию до цели. Смотришь разницу между пеленгами… сколько там получается?

— Шесть и еще полтора.

— Полтора, это твоя ошибка в измерениях, — пояснил Ярослав. — Не подпрыгивай так, для беглого замера через перископ результат отличный. Все, основные данные получены, можешь вводить. Эти ребята настолько самоуверенны, что даже зигзаг не делают, прут с постоянным курсом и скоростью… а на войне, — почти ласково закончил он, берясь за рукоятки перископа, — так нельзя, за это больно наказывают.

Сейчас конвой и ползущая в режиме подкрадывания подводная лодка шли курсом схождения под углом сорок градусов. К радости Герды Неринг — и самого фрегат-капитана — решение торпедного треугольника с учетом кучи поправок брал на свои реле хитрый электромеханический агрегат. И сейчас фон Хартманн собирался в полной мере использовать его возможности, раздав «всем сёстрам по серьгам».

— Всем торпедам углубление три фута! Аппараты на товсь. Первая цель… дистанция четыре двести… четвёртый аппарат пли! Вторая цель… три девятьсот… — в перископе неуклюже перевалилось главное судно конвоя, танкер водоизмещением на восемь-девять тысяч — первый и третий… пли! Третья цель… две семьсот… второй и пятый — это был тот самый «Надпоручник» и Ярослав рассчитывал, что даже от одной торпеды ему резко станет не до преследования атаковавшей конвой лодки, — пли! Четвертая цель… три двести… шестой… пли! Перископ опустить, курс лево сорок, погружаемся на тридцать саженей!

Конечно, было бы здорово всплыть после атаки, дав девчушкам полюбоваться на гибнущий танкер. Если издалека, это не страшно, это красиво — огонь на воде и уходящий в небеса громадный столб дыма. Главное, не подходить настолько близко, что становиться видно мечущиеся среди языков пламени фигурки…

…и слышать, как они кричат.

И снова секундная стрелка ползла по циферблату, на этот раз — еще медленней, чем обычно. Минута, минута двадцать… на ста восьми секундах «Имперец» вздрогнул от первого взрыва. Одного — значит, вторая про эскортнику промахнулась. Зато следующий взрыв был сдвоенным, в тушу танкера пришли обе торпеды. Через пять секунд один за другим громыхнули еще два взрыва… и в центральном посту вновь стало очень-очень тихо.

Интерлюдия: опасный груз.

— Разве вы не знаете, что идет война? — ответ капитану Нейсмиту в доках Карачи при загрузке парохода хлопком и горюче-смазочными материалами. 1944 год.

Конфедерация, город и порт Новый Константинополь.

— Летит!

— Да не, опять засветка!

— А я говорю — летит! Курс, высота, скорость… ну летит же!

— А это что за пятно тогда?

— А это стая чаек…, наверное…

— Так может и это баклан какой-нибудь?!

— На двадцати девяти ангелах?!

Диалог двух бойцов радиолокаторного фронта имел довольно глубокую психологическую основу. Младший специалист, он же рядовой второго класса Миша Гофман только недавно был зачислен в ряды доблестных защитников оплота свободы и демократии, а потому еще не успел до конца расставаться с остатками юношеского идеализма и ура-патриотической шелухой. Напротив, капрал Франклин Тарановский слабо верил в идеалы свободы, зато был твердо уверен, что их радиолокатор — старый и ломучий аппарат, уже три года как списанный столичным корпусом ПВО в учебно-боевые подразделения, а начальница поста, лейтенант Димитреску — кто угодно, но совершенно точно не образец кротости.

К большому сожалению капрала, в данный момент их радар действительно работал — что было скорее исключением, чем правилом — а метка на экранах по всем параметрам действительно была больше похожа на одиночный имперский дальний бомбовоз, чем на мираж. Пронаблюдав за ней еще две минуты, Тарановский тяжело вздохнул и снял трубку полевого телефона.

— Пани лейтенант… у нас «янтарный рыбак» на экране.

До последнего времени Ново-Константиновка была известна главным образом продукцией консервного завода «Феодоракис и Василидадис». И хотя шпроты в масле официально входили в армейский рацион питания (флотские интенданты подобными изделиями пока еще брезговали, предпочитая тушеную говядину), имперские стратеги не торопились включать город в список приоритетных целей. Ситуация изменилась лишь после прибытия, точнее, приползания в порт мегалинкора «Гетман Кобаяси». Из-за острой нехватки сухих доков дыру от авиационной торпеды было решено заделывать «на плаву», методом подводки кессона и осушения прилегающей части борта.

Хотя угроза воздушного нападения на порт справедливо расценивалась как маловероятная, бюрократические шестеренки, провернувшись, выдали приказ о необходимости «срочного усиления противовоздушной и противолодочной обороны Нового Константинополя». Вторая часть указания местным флотским командованием была решена путем банальной мобилизации нескольких десятков пароходиков и яхт в «добровольный патруль», с указанием «отправиться в море и доложить об обнаружении вражеских субмарин». Разумеется, обнаружить хоть кого-то «патрульные» могли только визуально, а, учитывая, что вооружение мобилизованных суденышек состояло в лучшем случае из дробовика, а в обычном — из рыболовных сетей — вопрос о потоплении обнаруженных подлодок не ставился. Впрочем, даже «доложить» выглядело достаточно сомнительным — радиостанций у «патрульных» тоже не было.

Армия, на долю которой выпала задача по усилению ПВО, подошла к вопросу более ответственно. В Новый Константинополь перебросили две зенитные батареи среднего калибра, эскадрилью перехватчиков и передвижной радар — тот самый, в одной из кабин которого спорили Гофман и Тарановский. Впрочем, несмотря на моральную устарелость и общую изношенность агрегатов, радиолокатор свое дело сделал — засёк приближающийся имперский сверхдальний бомбовоз еще за сорок верст и даже препирательства расчета сократили подлётное время лишь на пять минут.

Вопреки опасениям капрала, лейтенант Димитреску отнеслась к его сообщению серьезно, и не только передала сообщение в штаб ПВО, но и лично перезвонила зенитчикам и лётчикам. Это позволило выиграть еще 4–5 драгоценных минут, но…

Попытка дежурного по