Хищная птица-любовь - Инна Бачинская

Мавр сделал свое дело – отомстил любовникам Поль. Мавр исчез. Растворился. Сделал свое дело? Все верно, если бы не одно «но». Похоже, дело осталось незавершенным, письма с угрозами получали двое, а убит один. Почему? Мавр понял, что нужно уходить? Передумал? Не успел?

Ладно, пока отставим, сказал себе Федор и засел за материалы старого «паркового» убийства. Капитан был прав. Компания тогда подобралась довольно сомнительная: трое молодых людей без определенных занятий и девушка по имени Вера Кулеба, трудившаяся барменом в баре «Мечта». Бар «Мечта»? Однако! Где же у нас в городе бар «Мечта»? Городской сайт такого не знал, видимо, «Мечта» давно прекратила свое существование.

Дело было шестнадцатого ноября семь лет назад. Компания расположилась на скамейке в городском парке, чуть в стороне от центральной аллеи, и весело проводила время, распивая спиртные напитки. У двоих были приводы за мелкое хулиганство, третий ни в чем предосудительном ранее не замечен. Было около девяти вечера; в парке горели фонари и гулял народ. По их словам, они уже собирались домой, когда барышня заметила знакомого и окликнула его. Они ушли вместе, а троица пошла домой. Имени знакомого они не знали, лица его рассмотреть не смогли, так как он не подошел. На другой день девушка была найдена задушенной примерно в том же месте, где и убитая Полина Шелест.

Показания троицы подтвердил собачник, который, на их счастье, выгуливал там питомца. А поскольку он проделывал это каждый день, найти его не составило труда. Он прекрасно запомнил шумную компанию, облаянную Нордом, его спаниелем. Действительно, девушка окликнула какого-то мужчину, проходившего по центральной аллее, тот остановился, она подбежала к нему, и они вместе ушли. Описать этого мужчину собачник затруднился, так как в этот момент был занят тем, что оттаскивал Норда от улюлюкавшей компании.

И тут возникает вопрос: какое отношение к Полине Шелест имел мужчина, которого семь лет назад окликнула барменша Вера Кулеба? Обе были найдены задушенными в глухой части парка. Как туда попала Вера, ясно: она гуляла с приятелями и увидела знакомого, которого, к сожалению, не удалось разыскать. Возможно, это и был убийца, но не факт. Они ушли вместе, но это не значит, что он убийца. Но не значит и обратного.

А как туда попала Шелест? С кем? Почему именно там? Несколько дней шел снег, зачем нужно было тащиться по сугробам в самый глухой угол парка? Романтика? Или убийца принес ее туда уже мертвой? И тут возникает вопрос: почему? Потому ли, что это самый глухой угол парка и ее не скоро найдут, или это место имело какой-то сакральный смысл?

Из трех молодых людей, гулявших в парке семь лет назад, в городе проживал только один – Василий Валерьевич Лошаков, охранник из ночного клуба «Белая сова». У Федора были в «Сове» свои люди, которые помогли убедить Лошакова, что он не мент, а вполне нормальный чувак, с которым можно иметь дело. Лошаков держался независимо, гонял во рту зубочистку и отвечал, крепко подумав. Он прекрасно помнил Верку, которая сначала была с ними, а потом бросила их и побежала за каким-то… Тут он на миг запнулся, удержавшись от сильного словца, и закончил: «Ботаном!» Они со Славиком хотели с ним поговорить, но Миша сказал и да пошли они! Миша голова был. Правда, подсел за угон тачки. А Славик выехал в Польшу. Зовет, говорит, работа есть. Верку нашли на другой день задушенной, а их стали тягать, едва отбились. Спасибо мужику с собакой!

– Видать, дело опять открыли? – глубокомысленно предположил Василий. – После нового убийства? Я еще подумал: а если тот самый? Ко мне уже приходил один, пару недель назад, расспрашивал про тот вечер, про Верку, про того парня… Как, говорит, его звали, не помнишь? Черт его знает! Не помню, говорю. Описал его, как смог: высокий, худой, волосы вроде темные, длинные… Он без шапки был. Верка его окликнула, он остановился и потом пошел, вроде как не хотел с ней. А она, дура, побежала следом, как собачонка.

– Может, припомнишь, как она его назвала? – ни на что не надеясь спросил Федор.

Василий задумался. Он хмурился, грыз зубочистку и наконец сказал, что не припоминает. Извини, братан, никак.

Они расстались чуть ли не друзьями. Василий сообщил, что учился на физкультурном да сдуру бросил, а теперь надумал восстановиться – диплом всегда нужен. А теперь у него там, получается, будет кореш. Федор оставил ему свою карточку: на всякий случай, а вдруг!

Ситуация с первым убийством прояснилась. Действительно, оно произошло в глухом углу парка, и имелся неизвестный мужчина, с которым была знакома Вера Кулеба. Ботан, как выразился Василий Лошаков. То есть он не их круга, в их кругу ботанов не водится. Его не нашли тогда, семь лет назад…

Сейчас история, похоже, повторилась. Вторая жертва, тоже молодая женщина, задушена в том же месте, хотя добраться туда по снегу было проблематично. Тот самый?

Видимо, тот, кто расспрашивал Василия, тоже думал, что убийца тот самый.

Кот Леопольд, миротворец, ни рыба ни мясо… что там еще?

Химера обещала убить обоих, но убила только Дениса… Почему? Испугалась? Передумала? Простила?

Полный раздумий, Федор возвращался домой, когда трепыхнулся его айфон. Номер звонившего был ему неизвестен. Помедлив, он поднес его к уху и произнес:

– Да, слушаю вас!

– Господин Алексеев? – Голос тоже незнакомый. – Вас беспокоит Котляр, отец Дениса. Мы не могли бы поговорить?

Сказать, что Федор был удивлен, значит ничего не сказать. От Марии он знал, что на похоронах Дениса присутствовали его отец и Иоланта, его новая жена, прилетевшие из Черногории. Он спросил тогда: «Хочешь, пойду с тобой?», но Мария отказалась. Сказала, что должна сама… Я должна сама! «Я должна сама попрощаться, тебе там не место, я чувствую себя виноватой, он ушел, а я с тобой, это наши с ним дела…» – так примерно он понял Марию и не стал настаивать. В психологии есть понятие «вина выжившего»… И потом она ничего ему не рассказала, была печальной и молчаливой. А он ни о чем не спрашивал.

Ничего себе прогулка на родину, сказал капитан Астахов, одни трупы вокруг. Даже неудобно перед Европой, честное слово. Теперь жди, рванет твоя балерина отсюда со свистом, и поминай как звали. А ты, философ, останешься с нами. Напишешь мемуары, а Савелий напечатает. А вот интересно, какая она… в этом самом смысле?

…Они встретились спустя пару часов на площади у театра. Отец Дениса Котляра оказался высоким седым мужчиной с приятными чертами лица. Федор подумал, что Денис был похож на отца. Они обменялись рукопожатием. Котляр представил жену, полную черноглазую женщину с багровым румянцем, в меховой шапочке, натянутой до бровей, сказав: «Моя Иоланта». Она топталась рядом, обхватив себя руками. Было видно, что ей холодно, несмотря на длинную дубленку в крестьянском стиле, расшитую узорами.