1917. Разгадка «русской» революции - Николай Стариков

Но может быть, русского премьера с немецкой фамилией просто выгораживают его единомышленники? Открываем «Мои воспоминания о войне 1914–1918 гг.» немецкого генерала Эриха Людендорфа: «О сколько-нибудь конкретной возможности вступить со Штюрмером в какие-либо сношения не было и речи, точно так же, как и о самых отдаленных попытках последнего. В возможность мира с Россией никто не верил».[246] Значит, ни царь, ни его супруга, ни самый «подозрительный» премьер переговоров не вели и вести не могли. Но их политические противники кричали об этом на каждом углу! Не имея никаких доказательств, кроме:

• немецкой фамилии премьера — Штюрмер;

• отставки министра иностранных дел Сазонова, горячего сторонника Антанты.

Более доказательств нет. Зыбка доказательная база. Тут-то и нужен загадочный и таинственный Распутин, который своей демонической личностью и скрепит эти слабенькие факты. Убийство Распутина всегда представляется в современной историографии как акт, направленный на предотвращение выхода России из войны, как срыв заключения сепаратного мира. Однако фактов закулисных переговоров правительств России и Германии во время войны нет. «Никаких доказательств связи распутинцев с германским штабом не было обнаружено и после (Февральского. — Н. С.) переворота»,[247] — об этом напишет даже Троцкий. А ведь у него после следующего переворота, Октябрьского, была возможность искать такие документы сколь угодно долго. Значит, причина убийства другая. А тиражируемая историками версия — ложный след!

Распутина убили не за потенциальные переговоры с немцами, а в рамках финальной подготовки Февральского переворота, когда царь под давлением «общественности» должен был отречься от престола.

Без отречения Николая II весь план Февраля лопался, как мыльный пузырь. И иголкой здесь был именно Распутин. Будь он жив в феврале-марте 1917-го, он ни за что бы не допустил в голову Николая II мысль об отречении, помог бы ему выдержать страшное давление думской делегации, плохих новостей и предательства ближайшего окружения. Уже за одно это его следовало убить. И 3 марта 1917 года, в момент рокового решения царя, набальзамированный Распутин будет лежать в могиле. А 10 марта он, уже мертвый, попадет на костер у Политехнического института…

Даже гипотетическая возможность установления связей России и Германии настолько напугала британское руководство, что они решили действовать без промедления. Удар по потенциальному миру было решено нанести с двух сторон. Планировалось осуществить «утечку» информации с думской трибуны и таким образом скомпрометировать возможные переговоры в глазах общественности, а заодно и замазать «прогерманское» правительство Штюрмера. Вместе с ним грязью обливалась императрица Александра Федоровна. Слухи о том, что «немецкая» императрица выдает германцам все русские секреты, должны были быть озвучены с высокой думской трибуны. Немку по национальности, Александру Федоровну планировалось выставить в роли самой главной предательницы. Ведь являясь принцессой Гессен-Дармштадтской, она приходилась кузиной германскому императору. Тот факт, что русская царица была еще и внучкой английской королевы Виктории и двоюродной сестрой правящего английского короля Георга, замалчивался и нигде не упоминался. В результате тень подозрения падала и на самого Николая II. С другой стороны удар было необходимо нанести по фигуре, чья роль в стремительно развивающихся событиях была ключевой, — по Распутину. Убийство самого опасного противника и компрометация всех остальных — вот тактика «союзников» в разворачивающихся событиях.

Роль думского рупора досталась лидеру кадетов Павлу Николаевичу Милюкову. Именно он в своей речи на заседании Государственной думы 1 (14) ноября 1916 года бросил в русское общество фразу, ставшую знаменитой: «Что это: глупость или измена?» Выступление Милюкова блестяще.[248] Разоблачая «предателей и изменников», то есть тех, кто хотел спасти страну путем заключения мира с Германией, он настолько здорово добился поставленной цели, что правительство Штюрмера уже 10 (23) ноября было отправлено в отставку.

А тем не менее никаких доказательств в своей речи лидер кадетов не предъявил. Выступление Милюкова — классический образец манипуляции человеческим сознанием. Он столько раз за вечер повторит «Что это: глупость или измена?», что к концу речи в факте измены сомнений у слушателей не останется. Обильное цитирование немецкой прессы придает речам главы кадетов убедительность. Слушая его, депутаты не думают о том, что публикация в целях свержения неугодного русского правительства в любой газете Европы проблемы не составит. На кону ведь власть над миром…

Тем временем министр внутренних дел Протопопов, тот самый, что вел «переговоры», записывая германские вопросы, докладывает Николаю II о вещах куда более реальных. А именно о постоянном общении английского посла Бьюкенена с основными деятелями «прогрессивного» думского блока. Сомнений, откуда дует ветер милюковских речей, у него нет. Протопопов предлагает установить наблюдение за британским посольством. Николай II этот шаг не одобряет. Следить за послом союзной державы он находит «не соответствующим международным традициям»[249]…

Итак, мы подошли к самому главному. Злодейство свершилось в ночь на 17 (30) декабря 1916 года. Распутин заманили во дворец Феликса Юсупова под благовидным предлогом, чтобы он посмотрел страдавшую каким-то недугом жену Юсупова Ирину. Далее в изложении убийц их намерения выглядели следующим образом: старца планировалось убить с помощью яда, которым было отравлено предлагаемое Распутину угощение. Однако яд непонятно почему не подействовал. Вообще в мемуарах Феликса вся картина убийства представляется прямо как готический фильм ужасов, когда умерший злодей несколько раз оживает. Первое «оживление» Распутина — это спокойное поглощение им отравленных пирожных. Юсупову приходится стрелять. Только куда он стреляет, князь в мемуарах не пишет: «Куда выстрелить, — мелькнуло у меня в голове, — в висок или в сердце? Словно молния пробежала по всему моему телу. Я выстрелил».[250] Чуть ниже он добавляет: «Мы осмотрели рану: пуля прошла навылет в области сердца».

Значит, стрелял в грудь, то же самое пишет и Пуришкевич, говоря, что «пуля попала Распутину в грудь».