Однажды в Америке - Александр Афанасьев

Потом пошли контейнеры – тут рядом порт и старый контейнер раздобыть нет проблем…

И, конечно же, негры. Негры, негры, негры. Они тут в большинстве, в то время как на Юге их давят латиносы. Но и мексы тут есть.

Я остановился – там, где открыто. И там, где увидел то, что мне нужно.

Навстречу мне вышел вразвалочку этакий нига в полосатых штанах «Адидас». Я едва сдержался от смеха, только фыркнул. Так он мне напомнил наши девяностые.

– Чо ржешь, мен?

– Весело. Тачку хочу загнать.

– Эту?

– Ага.

Негр оценивающе посмотрел на мой фургон «Мерседес».

– А зачем? Она еще сотню тысяч как минимум пройдет.

– Если копы не остановят.

Негр скосился на меня. Но ничего не сказал. Просто начал обходить по кругу, посмотрел, потом заявил.

– А федеральная тачка.

– С чего ты взял?

– Я такие видел, мен. Усиленная подвеска, и вон – антенна. А мне неприятности не нужны.

– На мне ты заработаешь дважды. Сколько вон за ту?

Машина, которая привлекла мое внимание, – это «Ниссан вэн 3500». Все знают про джип «Ниссан Армада», но мало кто знает, что на его базе есть еще и вэн. Высокий кузов, но при этом компактный и проходимый.

– Эту тачку я для своего брата готовил.

– Мне пофиг. Я хочу ее купить.

– А ты не борзеешь, мен? Тачку мы у тебя и так заберем.

Появились еще негры, я расстегнул куртку.

– Не думаю.

Негр поднял руки.

– О’кей, ладно. Просто ты на феда сильно похож.

– Да пошел ты.

– Пошел ты, мен. Десять штук.

– Не ломанул?

– Нормально. Тачку твою до утра разобрать надо будет. А моя девчонка не любит, когда я по ночам работаю.

– Восемь.

– Я сказал десять, мен. Или вали. Я серьезно.

Я кивнул.

– «Ниссан» подгони. Проверить хочу.

«Ниссан» был в порядке, я открыл дверь «мерса», достал автомат и повесил на плечо. Затем отсчитал десять штук.

– Ключи…

Мы обменялись ключами, я открыл боковую дверь «мерса».

– Выходите, быстро.

Увидев женщину, негр занервничал.

– Мен, ты что, ее похитил? Мне на фиг проблемы не нужны.

– И не будет, если заткнешься. Бывай.

Я похлопал по висящему на боку автомату с подствольником.

– Кто тут говорил про феда?

Теперь я сидел в бывшем дрянном районе Нью-Йорка – Гарлеме – в купленном микроавтобусе и ждал. Если канал действует – мне повезло. Если нет – придется уходить одному, а Ди Беллу придется убить.

Прислушиваясь к себе, я вдруг понял, что не ненавижу ее, как раньше. Еще пару лет назад я с удовольствием перерезал бы ей глотку или прострелил голову за то, что она сделала с моим сыном и с моей жизнью. Сейчас – нет, перегорело. Просто выгорело все в душе. Если я ее и убью – то по необходимости, а не из ненависти.

Это из одной русской песни. Только у меня внутри – не высохшая трава, а угли. Давно почерневшие и погасшие.

– Тебе это с рук не сойдет.

…

– Слышишь? Похищение конгрессмена США – федеральное преступление.

– А государственный переворот.

– Какой государственный переворот?

– Тот, который вы замышляли.

– Не понимаю, о чем ты.

– Брось, Стайн все рассказал.

У меня в часах была функция диктофона, я активировал ее.

– И про военных. И про ваши встречи под луной.

Карла не выдержала.

– Ублюдок педерастический.

– Кто бы говорил…

Она немного помедлила:

– Я не лесбиянка.

– Да что ты говоришь…

– Это правда. Можешь спросить у Моники. У нас был договор.

– Какой договор?

– Ей нужна была собственная юридическая фирма и клиентура. Мне – место в конгрессе. Мы договорились. Чисто деловые отношения.

Я повернулся к ней.

– В таком случае ты еще большая тварь, чем я думал. Ради места в конгрессе ты разрушила мою семью, сломала жизнь мне и моему сыну. Вы брали его на гей-парад, а теперь ты говоришь, что ты притворялась. Что же ты за мразь такая…

– Черт, мне тоже пришлось от многого отказаться!

– От чего? Изменять мужу, трахаться направо и налево? Ты хоть считала когда-нибудь, скольким людям ты поломала жизнь? Мужа ты тоже использовала и бросила.

– Я ему не изменяла.

– Не ври.

– Ладно, чего ты хочешь?

– Избавиться от тебя. Все, что я хочу.

– Подожди.

…

– Все еще можно уладить. Я позвоню Марку. Он патриот США, как и ты. Он поймет… когда он станет президентом – и твоя, и моя проблемы будут решены.

Имя названо.

– А тебе-то это зачем? Зачем ты во все это ввязалась?

– Страна гибнет. Ты что, не видишь, что происходит? У нас в Белом доме худший президент за всю историю США. Он расист, шовинист, гомофоб, отморозок!

Я поцокал языком, как это делают итальянцы.

– Врете, леди. Вам плевать на то, гомофоб он или нет, вы только что это сказали. Что они вам пообещали? Генеральный атторней? Министр юстиции? Госсекретарь?

…

– Ты готова искалечить жизнь маленького ребенка ради места в конгрессе, ты готова искалечить жизнь всей страны ради новой должности. Но клянусь Богом, леди, я остановлю вас и сорву то, что вы задумали. Чего бы мне это ни стоило.

– Я…

– Заткнись. Я больше не хочу, чтобы ты говорила. Просто – заткнись.

Через некоторое время за мной припарковался фургон с номерами Джерси. Я вышел, навстречу мне вышел пожилой мужчина с внимательными глазами, в костюме аэропортовского рабочего.

– Вы искали связи.

– Канал «Сокол», – отозвался я.

– Мы ничего не знали про вас.

– И не должны были. Это односторонний канал.

– Разрешите?

Я протянул свои права, мужчина рассмотрел их, при этом он отступил назад, на безопасное расстояние.

– Хорошо. Что вы хотите?