Лунатик исчезает в полночь - Дарья Донцова

Берта Борисовна всхлипнула, мне на секунду стало жаль ее.

— И вы согласились. Что потребовала незнакомка? Как она назвалась?

Берта потерла лоб.

— Сюзанной, но я сразу поняла, что это ненастоящее имя. Она велела взять постоялицами двух женщин: Светлану Кузнецову и Людмилу Потемкину. Притом поселить их в доме бесплатно. Бесплатно!

— И вы не спросили, зачем это надо и сколько времени проведут в «Уютном уголке» постоялицы? — уточнила я.

Из груди Нечаевой вырвался стон.

— Нет, я была ужасно испугана. Потом ломала голову, кто и откуда мог узнать про дела Юли, но так и не поняла, как такое могло случиться. Пансион был полон, пришлось выгнать двух девочек, которые жили в третьей и четвертой комнатах. Светлана и Людмила приехали порознь, документов у них я, по приказу Сюзанны, не спрашивала. Кузнецова оказалась нормальной, правда, необщительной, но хоть здоровалась, лица не прятала. А Потемкина без бейсболки и темных очков не показывалась, проходила мимо всех, задрав голову и не здороваясь. Светлана работала с животными, она по профессии ветеринар-психолог. Как поселилась, сказала мне: «Если у кого-то из ваших знакомых нелады с домашними питомцами, они плохо себя ведут, отказываются от еды, дайте им мой телефон. Беру недорого». Чем занималась Людмила, я понятия не имею. Потемкина по утрам уходила, одевшись по-офисному, часов в семь возвращалась, шикарно наряжалась и уезжала, иногда до двух-трех ночи пропадала. Может, оказывала эскорт-услуги. Людмила в «Уютном уголке» прожила три дня, потом исчезла, просто не пришла ночевать. Наутро мне вновь звякнула Сюзанна и велела комнату Потемкиной не занимать, ждать ее распоряжений. Больше недели номер пустовал, затем шантажистка объявилась с новым приказом. Мне следовало поселить Степаниду Козлову, но с нее нужно брать деньги за постой, одну треть цены. Если Степанида, побывав в пансионе, откажется в нем жить, статья про Юлию выйдет в тот же день. «Не хочешь позора? Убеди Козлову поселиться в отеле», — заявила она.

Нечаева замолчала.

— Это все? Больше вы с ней не беседовали?

Берта поежилась:

— Вчера был еще один звонок. Мне предписывается выгнать Роберту и Майю. Сегодня седьмое сентября, девятого в пансионе должны остаться только мы с Юлей и ты. В тот же день приедут люди, привезут мебель, занавески и переоборудуют гостиную.

— Зачем? — обомлела я.

— Понятия не имею, — с отчаяньем воскликнула Берта, — я задала тот же вопрос, старуха ответила: «Будешь любопытной, нос прищемят. Объясню, когда надо».

— Ясно, — протянула я, хотя мне ничего не было ясно. — Значит, внешность Людмилы описать вы не можете?

— Она очки и бейсболку не снимала, — повторила Нечаева, — сильно красилась, на губах сантиметр бордовой помады.

— И паспорт вы у нее не проверяли, — пробормотала я.

— Верно, — подтвердила хозяйка, — Сюзанна приказала этого не делать. Потом Людмила исчезла, просто не пришла ночевать. Сюзанна опять позвонила, приказала поместить в ее номере Степаниду Козлову. Я вообще ничего не поняла.

Я повернулась к Юле:

— Ты была в хороших отношениях со Светланой?

У младшей Нечаевой забегали глаза.

— Нет.

Я улыбнулась:

— Мне Кузнецова показалась неприятной. Наверное, это она шантажировала Берту Борисовну. Вопрос, откуда Светлана знала правду про тебя? А вот если вы дружили, тогда все понятно. Или, может, это ты издевалась над матерью?

— Как тебе такая мерзость в голову взбрела? — вспыхнула Юля. — Я люблю маму. Отвратительную вещь придумала…

Она замолчала.

— Продолжай, — попросила я. — Если знаешь шантажистку, то расскажи, кто она.

Юлия прикусила губу, потом решилась на откровенность.

— Людмила Потемкина, вот кто все затеял. Мама, прости меня, пожалуйста! Это Милка источник моих бед, она всегда меня на гадости толкала.

— Немедленно выкладывай все! — велела я.

Юлия начала ломать пальцы.

— Мы подружились в школе — в первом классе нас с Милкой посадили за одну парту. Потемкина была веселой, не вредной, давала списывать. Нас сблизило еще и то, что обе росли без отцов. Правда, у Милки был отчим, но она его терпеть не могла, называла «прилипалой». Он постоянно ее воспитывал, в театры-музеи водил, на концерты симфонической музыки таскал. У Людмилы ни одного свободного выходного не было, вечно со Львом Геннадьевичем за ручку куда-то топала. Она возненавидела и музыку, и театр, ей хотелось со мной погулять, но это получалось редко.

— Надеюсь, ты понимаешь, какой замечательный отчим достался неблагодарной девице? — назидательно заметила мать.

— У него были и положительные стороны, мужик не жалел на падчерицу денег, — язвительно заметила дочь. — В отличие от меня Милка красиво одевалась, и игрушек у нее был полный дом.

— Я тебя очень люблю, — всхлипнула Берта, — два раза выкупала из полиции. Знаешь, сколько денег потратила? Детям не нужны хорошие вещи, малыши быстро растут, платья-обувь малы становятся. А я в трудную минуту дочери на помощь пришла. Причем дважды! Не опустоши я кошелек, сидеть бы тебе на зоне за убийство.

— Сколько раз говорила — я никого и пальцем не трогала, — устало парировала Юля. — Знаешь, в детстве мне очень хотелось обновок и кукол. Не спорю, я наломала дров, наделала ошибок, но давно живу нормально, пашу в пансионе бесплатной горничной, учусь в институте, получу диплом, устроюсь на хорошую работу. Ты же не дашь мне забыть, что потратилась, выдергивая меня из дерьма? Мама, не волнуйся, я непременно верну тебе деньги.

Нечаева-младшая грустно улыбнулась, вздохнула и продолжила:

— Ладно, я отвлеклась, сейчас вернусь в прошлое. Таскать мелочи из магазинов мы с Людмилой начали еще в первом классе, тырили жвачку, шоколадные яйца, наклейки. Лев Геннадьевич днем лекции читал. Инна на работе была, школа от дома Потемкиной недалеко находилась. Милке они приказывали после занятий домой топать и никуда не уходить. Отчим расписание уроков знал и всегда в квартиру через полчаса после окончания уроков звонил. Милка ему отвечала: «Папочка, я суп ем». Он говорил: «Умница. Поиграй два часа и садись за уроки. Я на лекцию пошел». А мы с Людмилкой из ее дома удирали и по магазинам, знали, что ее отчим студентам речь толкает, он только после звонка с кафедры слезет. Инна работала с мужем, она на диапроекторе сидела, слайды для него крутила. В подъезде у Потемкиных лифтерша жуткая грымза, но она днем обедала, на полтора часа уходила, мы успевали по магазинам пробежать, мобильных тогда не было. Моя мама пансионом занималась, я ей врала, что семь уроков, а в реальности их четыре было.

— Боже, Юля! — простонала Берта. — И Людмила! О ней так мать и отчим заботились!

Юля развела руками: