Последний герой нашего времени - Владимир Контровский

На мониторе появилось трёхмерное изображение «драконьей головы», похожее на фантастический драгоценный камень. Александр Николаевич вглядывался в его сверкающие грани, словно надеялся найти там ответ на мучавший его вопрос: «Как безопасно получить энергию времени?». Он чувствовал, что ответ есть, что его не может не быть, но – древний дракон хранил свою тайну. «Ничего, – думал Алхимик, – сыщем мы на тебя управу, зверюга. Приручим, никуда ты не денешься – в этом мире жить нашим детям». При этом Свиридов подумал о Юле, о маленькой Даше и о своём ночном походе за молоком. По коже прошёл озноб, когда он вспомнил слова командира дружинников: «…больше так не делайте, а то оставите своего ребёнка сиротой, а жену вдовой». Да, если бы не этот парень с жёсткой улыбкой… Суровое Время Тьмы беспощадно фильтровало людей, и хорошо, что у таких, как Вадим Костомаров (это про них сказано – «я бы пошёл с ним в разведку»), были шансы пройти чистилище. Вот его бы в помощники – жаль, что он, похоже, никаким боком не физик.

На экране компьютера медленно вращалась «драконья голова». Алхимик следил за её завораживающим движением, чувствуя знакомое состояние «вот-вот осенит».

* * *

Колонна машин шла по Приморскому шоссе. Дорога была пустынной, лишь изредка по обочинам маячили покорёженные автомобильные останки. С залива дул холодный ветер, свистел в приоткрытом окне, норовя пролезть в кабину тяжёлого армейского грузовика, где сидел Вадим; серое слезящееся небо цеплялось за вершины нахохлившихся деревьев. Люди в кабине молчали: всё было сказано на инструктаже, и ни Костомарову, ни хмурому майору, сидевшему рядом с ним, ни водителю, следившему за дорогой, говорить не хотелось. Рейд по северному берегу Финского залива должен был очистить бывшие курортные посёлки от банд аутсайдеров, свивших там гнёзда, – вертолёты неоднократно засекали группы вооружённых людей и рассеивали их огнём. «Шакалы» прятались в опустевших домах и коттеджах, давно оставленных хозяевами, и оттуда совершали ночные набеги на город. Аутсайдеров было много: по некоторым данным, одна только банда Шайтана, в основном состоящая из бывших нелегалов-гастарбайтеров, ставших теперь никому не нужными, насчитывала свыше тысячи человек – голодных, озлобленных и готовых резать глотки, – и поэтому в операции были задействованы двадцать две волонтёрские дружины, усиленные двумя ротами мотострелков.

Притихшую Лахту проехали без остановок, не стали задерживаться и в Сестрорецке.

– Здесь чисто, – нарушил молчание майор, словно отвечая на немой вопрос Вадима, – летуны никого не видели. Приключения начнутся в Солнечном, – он криво улыбнулся, – а пока дыши равномерно.

«Да, – подумал Костомаров, – стрельбы в этих шашлычно-пикничных местах не было чуть ли не с финской войны». И услышал глухой орудийный выстрел – где-то там, впереди.

Вадим знал, что это означает. По плану операции, бронетехника из Каменки должна была сыграть роль пресса, выдавливающего аутсайдеров в стороны от шоссе, а железную дорогу должны были перекрыть мотодрезины, прикрытые стальными листами. А им, людям, предстояло идти по улочкам Комарово и Репино и выковыривать «шакалов» из всех щелей. Противотанковых средств у аутсайдеров вроде бы нет – разве что самоделки, – но бэтээрам не развернуться среди канав и дачных построек, хотя огнём они, конечно, поддержат.

Орудийная пальба впереди густела, к ней примешались трескучие голоса автоматов. На лице майора возникло недоумение – что-то шло не по плану. Над головами с грохотом прошёл вертолёт, угрожающе покачивая снаряжёнными оружейными подвесками. Захрипел коммуникатор офицера – Вадим не уловил суть сообщения, но оно явно было тревожным. А потом Костомаров увидел густой столб чёрного дыма, выползавший из-за деревьев. Сердце зачастило. Вадим сжал автомат и посмотрел на армейца – сейчас командовал он.

– Ну, держись, волонтёр, – сквозь зубы пробормотал майор. – Сейчас…

Он не договорил и подался вперёд – за поворотом шоссе ярко и весело горел бэтээр.

– Твою мать… – лицо майора перекосилось. – Вот тебе и нет у них гранатомётов!

Дружинники выпрыгивали из машин. Вадим выскочил из кабины и огляделся. Среди зелени деревьев картонными декорациями проступали дома; людей видно не было, но злой и частый треск автоматов говорил о том, что люди здесь есть, что их немало, и что многие из них совсем не рады видеть ополченцев.

– Веди своих, командир, – майор махнул рукой. – Вон туда, к железке, – это твой участок. А ты, – он обернулся к другому командиру дружины, – пойдёшь к заливу. Будьте на связи, если что – зовите, подгоню «коробочку» или пришлю «вертушку».

– Если там будут женщины, не спешите стрелять, – негромко сказал Костомаров, обращаясь к дружинникам. – Сами знаете…

Волонтёры знали. Приказ «не брать пленных» никто не отменял, но этот приказ не относился к пленницам. «Шакалы» похищали интегрированных девушек, встречались и женщины-аутсайдерки. Участь и тех, и других была незавидной, но отщепенцы всё-таки не убивали их сразу, особенно молодых и красивых. Иногда пленниц спасали, и дружинники относились к ним бережно: слишком много смертей было вокруг, и чем дешевле становилась человеческая жизнь вообще, тем выше ценили ополченцы жизни тех, кто может дать новую жизнь, – люди верили, что Время Тьмы рано или поздно пройдёт.

– Пошли, – Вадим перехватил автомат поудобнее. – Работаем тройками.

«На недельку, до второго, я уеду в Комарово», – вспомнились ему слова одной старой песенки. – Век бы не видеть этого сегодняшнего Комарово, – подумал он, глядя на мертвые дома, – а какое дивное место было когда-то…».

За бесконечные два часа дружинники Костомарова потеряли семерых ранеными и двоих убитыми: одного нашла шальная пуля, а другой попал под топор какого-то безумца, со стремительностью хищника выкатившегося из-за кустов. Аутсайдера прошили в два ствола, но он всё-таки успел ударить и забился в конвульсиях, роняя на зелень травы алые кляксы крови. Потерь могло быть больше, но дружине Вадима повезло – им выпал сравнительно «чистый» сектор. Поднаторевшие за шесть месяцев уличных боёв волонтёры, поддержанные вертолётами и танками, быстро сломили организованное сопротивление отщепенцев. Да и аутсайдер пошёл уже не тот – самых опасных повыбили ещё зимой. Бойцы Костомарова настреляли десятка полтора «шакалов» и вытащили из подвала разрушенного коттеджа двух истерзанных девчонок, не верящих, что кошмар закончился. Операция уже шла к концу – по коммуникатору пришло сообщение, что Шайтана нашли и разнесли прямой наводкой вместе с его телохранителями и капитальным кирпичным зданием, в котором они засели, – когда костлявая едва не поцеловала самого Вадима.

Костомарова спасло шестое чувство, заставившее его упасть в траву за миг до того, как из ничем не примечательного дома, к которому шли дружинники, внезапно раздались выстрелы. Посыпались срезанные пулями ветки – загнанные в угол аутсайдеры не жалели патронов.

Время Тьмы быстро научило людей – тех, кто не погиб, – страшному умению убивать. Дружинники без команды знали, что и как надо делать: дом обошли с двух сторон, взяли под плотный перекрёстный огонь, превращая в опилки переплёты окон, а затем Пётр с ловкостью бывшего десантника подобрался к дому и метнул внутрь две гранаты – одну за другой.