Веяние тихого ветра - Франсин Риверс

Марк редко испытывал смущение, но именно это чувство он испытал сейчас, взглянув в глаза Клавдию. Он не просто обидел Клавдия, но и разбередил его старую рану.

— Пойми, мне ведь небезразлична участь моей сестры, — сказал Марк, пытаясь оправдать свою бесцеремонность. — Если я тебя обидел, прими мои извинения.

Прошло еще несколько долгих минут, прежде чем Клавдий ответил:

— Принимаю.

Марк допил вино и поставил кубок на стол.

— Спокойной ночи, Клавдий, — тихо сказал он и вышел из библиотеки.

* * *

— Он уехал в Рим! — воскликнула Юлия, бросив в сердцах полотенце на пол и бессильно опустившись в кресло.

— Кто, моя госпожа? Твой брат? — спросила Хадасса, подбирая брошенное полотенце и аккуратно его складывая.

— Нет. Тот гладиатор, которого мы видели на дороге пять недель назад. Я узнала, что его зовут Атрет. Он убил ланисту своего лудуса и был продан человеку по имени Бато, который тренирует императорских гладиаторов. Месяц назад его увезли в Рим. — Она отвернулась, и ее лицо исказила гримаса горечи. — А я все торчу здесь, в Капуе. Октавия увидит его схватку раньше меня. А перед зрелищами будет, наверное, пить с ним вино. — Глаза Юлии наполнились слезами от жалости к самой себе.

И хотя Хадасса научилась не показывать своих чувств, от известия о том, что гладиатор уехал, она испытала огромное облегчение. Может быть, теперь Юлия выбросит его из головы и будет больше думать о своем муже. Клавдий ничем не заслужил ее пренебрежения. Он был добрым, умным, чутким, нежным. Зная о чувствах Юлии, Клавдий ни разу не настаивал на своих супружеских правах. Если бы Юлия только уделила ему больше времени, она бы научилась любить его таким, какой он есть.

Хадасса непрестанно молилась и за Юлию, и за Клавдия.

Она проводила много часов с Клавдием в библиотеке. Это не доставляло ей радости, потому что она видела, насколько он одинок. Его стремление к знаниям занимало его ум, но не приносило ему удовлетворения. Она пыталась передать ему знания о Боге, которые сама почерпнула из Писания и которые ей передал отец. Она хотела рассказать Клавдию о Христе. Но как? Если он не верит в Творца, в греховность человека и в необходимость покаяния, он не примет Господа.

Судя по всему, Клавдий не пытался понять важности всего того, что она ему говорила. Как и для Юлии, для него слова Хадассы были не более чем забавными историями, позволяющими убить время, из которых он что–то для себя записывал в своих свитках. Бог в его представлении стоял в одном ряду со всеми остальными известными ему богами — всего лишь еще один интересный культ или религия Римской империи.

Это приводило Хадассу в уныние. Клавдий не был спасен, и она не могла помочь ему, как и Юлии. Ей не удавалось нести достойное служение Господу. Отец наверняка знал бы, что сказать, чтобы глаза и уши этих людей открылись и чтобы они приняли Иисуса.

Было еще одно обстоятельство, которое угнетало Хадассу не меньше, чем тщетные попытки Клавдия обрести как можно больше знаний. Юлия все больше и больше отдалялась от своего мужа. И вот теперь, вместо того чтобы попытаться восстановить отношения с женой, Клавдий по–прежнему вызывал к себе в библиотеку Хадассу. Поначалу эти беседы проходили в вечерние часы, когда служанка была Юлии больше не нужна. И они все время говорили об иудейской культуре и религии. Но за последнюю неделю Клавдий дважды вызывал Хадассу в середине дня, когда она прислуживала Юлии и Марку. Сегодня он позвал ее в сад, как только Марк с Юлией куда–то уехали из виллы.

К Хадассе подошел Персис. Он был старшим над рабами в доме и был верен Клавдию — и его возмущало то, как Юлия относится к его хозяину.

— Ты просто подарила моему господину вторую жизнь, — сказал он Хадассе, когда они шли к Клавдию. — Когда умерла госпожа Елена, мы уже думали, что он покончит с собой. На госпоже Юлии он женился, потому что она очень похожа на госпожу Елену. Жестоко же посмеялись над ним боги. — Персис помолчал и положил свою руку на ладонь Хадассы. — То, что ты оказалась в распоряжении хозяина, — единственный самоотверженный поступок, который госпожа Юлия совершила, с тех пор как приехала сюда. Ты очень добра к нему, — с этими словами он кивнул в сторону открытой двери. — Иди, он ждет тебя в саду.

Хадасса сгорала от стыда. Она знала, что все рабы, которые общались с Юлией, сразу настраивались против нее. Неужели они надеялись на то, что Клавдий отвергнет свою жену, предпочтя ей какую–то рабыню? Только не это! Она шла к Клавдию без всякой охоты, потому что стеснялась того, что окажется в его обществе на виду у всех.

Клавдий говорил о гладиаторах. Хотя он, как и все римляне, бывал на зрелищах, вид человеческой смерти пугал его. И его угнетал тот факт, что Юлию зрелища приводили в восторг.

— Часто твоя госпожа ходила на зрелища в Риме?

— Нет, мой господин. Ее брат брал ее с собой туда несколько раз.

— А Децим это поощрял?

Хадасса покраснела.

Клавдий улыбнулся, глядя на нее.

— Понимаю, Хадасса, тебе не хочется нарушать обещание не говорить ничего такого о моей жене. Но дальше моих ушей это никуда не пойдет, обещаю.

— Хозяин не знал об этом, — сказала Хадасса.

— Я так и думал, хотя все же он, наверное, догадывался. Юлию трудно удержать от того, что ей нравится. — Затем Клавдий спросил Хадассу, были ли в иудейском народе великие воины. Хадасса рассказала ему о том, как Иисус Навин взял Иерихон и заставил хананеев бояться Бога. Затем она рассказала о том, как сын царя Саула, Ионафан, и его оруженосец взобрались на холм и разбили филистимлян, изменив таким образом ход целой войны. Потом она рассказала ему историю о Самсоне.

Выслушав последнюю историю, Клавдий громко рассмеялся.

— Этот твой Самсон все же имел слабость к неверной женщине. Сначала изменяющая жена, потом блудница в Газе и вот теперь прекрасная, но хитрая Далида. — Клавдий и Хадасса прохаживались по садовым дорожкам, он заложил руки назад и недовольно покачивал головой. — Милое лицо и красивая фигурка ослепляют мужчину быстрее, чем рана, поражающая глаза. — Он вздохнул. — Неужели все люди являются рабами своих страстей, Хадасса? Неужели все мужчины теряют рассудок, когда дело касается женщин? — Он посмотрел перед собой, погружаясь в свои мысли. — …Как я потерял рассудок, когда женился на Юлии?

Угнетенная его словами и настроением, Хадасса остановилась и, сама того не осознавая, положила свою руку на его плечо. Клавдий выглядел таким подавленным, таким одиноким. Ей хотелось утешить его.

— Не думай так, мой господин. Ты не совершил ошибку, женившись на моей госпоже. — При этом Хадасса лихорадочно стала думать, как ей оправдать недостатки своей хозяйки. — Юлия просто неопытна в жизни. Ей, наверное, просто нужно дать время.

Клавдий грустно улыбнулся.

— Да, действительно, она неопытна. Она никогда не страдала от невзгод. Она никогда не голодала, никогда ни в чем не нуждалась. Она никогда ничего и никого не теряла. — Он говорил все это без злобы. — Только время ничего не изменит.