Грехи девственницы - Анна Рэндол

Хейнс упал бы снова, если бы Гейбриел не удержал его.

— Я… я не собирался ее похищать. Она принадлежит мне.

Поморщившись от отвращения, Гейбриел швырнул мерзавца на землю.

— Мы с Мадлен должны быть вместе.

Этот человек определенно был сумасшедшим. Должно быть, мысли Гейбриела отразились на его лице, ибо Хейнс обратился к Мадлен:

— Я знаю, что аукцион загнал вас в ловушку. К тому же это животное, которое рядом с вами, шагу вам не дает ступить. Я всего лишь хотел спасти вас. Уйдемте со мной.

— Верните мне нож, — спокойно произнесла Мадлен.

— Я думал, его бросил полицейский…

Мадлен с мгновение смотрела на Хейнса, а потом выдернула из его руки нож.

Хейнс взвыл и ухватился за руку.

Мадлен отерла нож о его плащ и убрала его в позолоченные ножны, пристегнутые к поясу.

— В зале был не он.

Гейбриел наступил ногой на плащ Хейнса, когда тот попытался уползти следом за своими товарищами.

— Ты уверена?

Мадлен пнула Хейнса носком сандалии.

— У того человека были чистые пальцы.

Руки же Хейнса были обильно испачканы чернилами.

— Дьявол.

Мадлен кивнула.

— Я истекаю кровью. Приведите скорее доктора! — капризно воскликнул Хейнс.

Гейбриел позволил ему подняться.

— Нет необходимости. Тюремный доктор зашьет рану.

— Тюрьма… Я не могу… Мадлен, скажите ему, что это лишнее.

Мадлен коснулась руки Гейбриела.

— Черт с ним. Все равно он уезжает.

Выражение торжества на лице Хейнса сменилось угрюмостью.

— Что? Еще чего. С какой стати…

Мадлен смотрела на него холодно и безразлично. Она наступала на горе-поэта до тех пор, пока тот не уперся спиной в Гейбриела.

— Потому что если вы не уедете, завтра на прогулку в парк я возьму с собой ваши стихи. К концу прогулки над вашими виршами будут смеяться все. Ваше имя станет синонимом полной бездарности.

Хейнс задышал часто и отрывисто.

— Вы не станете. Вы не…

— Принц-регент обожает хорошие шутки.

— Прекрасно. Я всегда мечтал жить в Вене. Англичане ничего не понимают в истинном искусстве. — Он отстранился от Гейбриела. — А шлюхи слишком много о себе воображают.

Удар Гейбриела в челюсть был столь силен, что Хейнс отлетел на несколько шагов и распластался на земле. Неужели этот идиот не понял, что Мадлен только что спасла его от виселицы?

Мадлен с отвращением посмотрела на горе-поэта.

— Идем? — спросила она, беря Гейбриела под руку.

Молодой человек кивнул, но сначала остановился рядом с Хейнсом.

— Уедете завтра же. Иначе пеняйте на себя.

Они оставили хныкающего и проклинающего их Хейнса позади.

Прикосновение руки Мадлен казалось таким привычным и в то же время каким-то новым. Она всегда беспокоилась о том, чтобы никто не подумал, будто между ней и Гейбриелом существуют какие-то отношения.

Она должна была быть ошеломлена произошедшим, но выглядела совершенно спокойной.

Гейбриел накрыл ее руку своей, наслаждаясь прикосновением и не желая, чтобы она сбежала прежде, чем ответит на его вопросы.

Он отвел ее в уединенную нишу с фонтаном, которую заметил, когда проходил мимо. Ниша располагалась вдали от освещенных дорожек и утопала в темноте. Здесь им никто не помешает.

— Я подумал, ты захочешь почистить платье и умыться, прежде чем вернуться в зал. — Он вынул из спутанных волос Мадлен застрявшую в них веточку.

Мадлен посмотрела на свою смятую и перепачканную тогу.

— Пожалуй…

Она вздохнула и провела пальцами по волосам.

Гейбриел выдохнул сквозь плотно сжатые зубы, когда волосы Мадлен рассыпались по плечам подобно занавеси из переливающегося шелка цвета каштана. Удивительная женщина!

Но Мадлен заговорила, прежде чем он успел как-то выразить свои чувства.

— Тот человек в бальном зале угрожал мне.

Эти слова тотчас же вернули Гейбриела с небес на землю.

— Ты его узнала?

— Нет. Он изменил голос. — Она вновь провела пальцами по волосам, доставая из них оставшиеся травинки и листья. — А в прошлый раз он оставил записку.

— Когда это было?

— Вскоре после того, как я объявила о начале аукциона, мне прислали записку с угрозами.

— Почему ты мне не сказала?

— Ты должен был лишь играть роль телохранителя, если помнишь. — Мадлен зачерпнула из фонтана воды, чтобы отереть грязь с руки.

— Тебя ранили, угрожали тебе, сбросили в реку. Я подумал, на этом все закончится.

— Согласна. Именно поэтому я с тобой так откровенна. Не хотела подвергать тебя опасности. Думала, справлюсь самостоятельно.

Гейбриел подошел ближе и провел пальцем по сверкающим каплям на руке Мадлен. Даже если она сумела защитить себя подобно тренированному воину, он не должен позволить ей сражаться в одиночку. Гейбриел хотел обеспечить ей безопасность, но для этого ему необходимо было задать несколько вопросов.

— Кто ты, Мадлен?

Вопрос прозвучал напряженно, но впервые за все время его работы в полиции нетребовательно. Сейчас он был не полицейским, допрашивающим подозреваемого, а мужчиной, разговаривающим с женщиной.

Наверное, он заслуживал того, чтобы знать правду. Ведь, кроме идиота Хейнса, ей мог угрожать человек из прошлого. Если Гейбриел не будет знать, чего ему ожидать, не будет представлять масштаба опасности, это может стоить ему жизни.

Мадлен посмотрела на палец, описывающий круги на ее руке. Костяшки двух пальцев Гейбриела немного припухли в том месте, где они соприкоснулись с челюстью Хейнса. Эта красивая мужественная рука не должна была иметь над Мадлен такой власти.

Но она имела.

Жар, исходящий от пальцев Гейбриела, распространился вверх по руке Мадлен и перекинулся на грудь. Она чувствовала это тепло много раз, но еще никогда оно не пугало ее так, как сегодня. Гнев и боль остались позади, рядом с поколоченными негодяями, и у Мадлен не осталось ничего, что она могла бы использовать в качестве защиты.

— Кто научил тебя делать то, что ты только что сделала? — спросил Гейбриел. — Не хочу хвастаться, но я дерусь довольно неплохо. И все же подозреваю, что ты делаешь это лучше.

— Так и есть.

А как же иначе? Мадлен обучали лучшие специалисты, после чего она на протяжении десяти лет оттачивала мастерство.