Гнев орка - Максим Калашников

Как пишет профессор из Массачусетса, люди старше 60 лет, которые в 1900-м составляли 4 процента населения США, в 1990-х заняли уже 13 процентов. Уже сейчас один пенсионер находится на содержании четырех с половиной работающих человек. Но в 2013 году произойдет взрывное увеличение доли пенсионеров (на покой уйдут люди многочисленного поколения 1947 года рождения), и тогда один иждивенец придется на 1,7 работающего человека.

Но все это происходит на фоне кризиса традиционной семьи. Это в человеческие эпохи молодые уважали стариков и помогали им в старости, а сами старики нянчили внуков. В современной западной «культуре» поколения разделены, старики стали чертовски эгоистичны и уже не хотят себя чем-то утруждать.

В сочетании оба эти течения превращают растущую армию западных пенсионеров в серьезнейшую угрозу для экономики Запада, в ее невольных вампиров.

Туроу пишет: за последние 20 лет, несмотря на то, что доходы в западных экономиках на душу населения росли, реальная зарплата наемных работников пусть медленно, но падала. Куда же деваются увеличивающиеся доходы? Оказывается, за последние 20 лет доля доходов, получаемых стариками, удвоилась. Армия пенсионеров упорно не хочет голосовать за снижение налогов на бизнес, опасаясь падения своих пенсий и медицинских льгот, и западные политики вынуждены им угождать.

Но ведь чем больше будет стариков, тем выше окажутся и налоги. А чем они тяжелее – тем скорее капиталы бегут из США в жаркие азиатские страны, ускоряя крах американской системы и подрывая доходные статьи бюджета Соединенных Штатов. И ведь чем меньше налогов – тем больше правительству в Вашингтоне приходится брать денег в долг под проценты, которые тоже надо выплачивать.

«Нужды и требования престарелых уже потрясли до основания государство всеобщего благоденствия, практически его разорив. Если прибавить к платежам престарелым выплату процентов по национальному долгу…, то видно, что эти платежи и проценты поглощают государственный бюджет. Спроецируйте эти цифры в будущее, и вы увидите, что правительство просто разоряется. Обнаружится, что оно обещало престарелым больше, чем может собрать в виде налогов с работающих», – пишет Туроу. Уже сейчас на выплаты престарелым в США идут 60 процентов федеральных налогов. Если ничего не изменить, то в 2003 году пожилые поглотят уже 75 процентов. А в 2013 году – вообще все.

«Расходы на престарелых истощают государственные бюджетные инвестиции в инфраструктуру, образование, научные исследования и разработки, упавшие за двадцать лет с 24 до 15 процентов федерального бюджета… Если рассматривать только денежный доход, то в 1960-е годы средний семидесятилетний человек тратил лишь 60 процентов по сравнению с тридцатилетним. Сейчас этот семидесятилетний тратит на 20 процентов больше… Налоговая система рушится…», -доказывает американец, заявляя о том, что сегодня США еще как-то выкручиваются за счет сокращения военного бюджета. Но и это лишь ненадолго оттягивает крах государства всеобщего благосостояния. К тому же, после 11 сентября 2001 года военные расходы снова пришлось наращивать, и в бюджете США зияют огромные дыры.

Между тем США весьма нуждаются в огромных расходах на улучшение образования молодежи, иначе янки не смогут достойно жить в Третьем тысячелетии, не сумеют развить самые передовые отряды промышленности. Однако сегодня в США самая бедная группа населения – это дети моложе восемнадцати лет. Правительство тратит на них в девять раз меньше средств и времени, чем на стариков, которые, в отличие от молодых, имеют право голоса. Тем самым уничтожается будущее американской экономики: ведь плохо подготовленная к жизни в мире суровой конкуренции молодежь не сможет платить налогов на содержание стариков.

В западных государствах «золотого миллиарда» старики буквально пожирают молодежь. Там наступает царство старости.

«В грядущие годы понятие классовой борьбы должно будет измениться: это будет не борьба бедных против богатых, а борьба молодых против старых… В Америке этот конфликт уже отчетливо виден. Престарелые систематически голосуют против налогов на развитие образования каждый раз, когда им представляется случай. Престарелые устраивают изолированные сообщества для себя, где не разрешают жить молодежи, чтобы не пришлось платить за школы…», – пишет Туроу, описывая случай в Мичигане, где в одном из городков старичье, пользуясь численным преимуществом, форменным образом разорило местные школы, оставив их без денег. Формируется какая-то запредельная власть стариков – геронтократия, старческая цивилизация, в которой старики упырями высасывают кровь из молодежи.

Это похоже на мрачный мир планеты-диктатуры Торманс, описанный великим Ефремовым в «Часе быка». Мир, в котором есть рынок, но зато большая часть людей отнесена к касте КЖИ, короткоживущих, которым не позволяют доживать до дряхлости, отправляя в храмы Нежной Смерти. Туроу, конечно, предлагает иной выход из ситуации, который, хоть и не доходит до такой степени, однако весьма далек от нынешней демократии. И действительно: власти США с 2000 года начали потихоньку, «шажками» в два месяца, повышать пенсионный возраст с 65 до 67 лет. Однако даже это не спасает положения.

Что делать-то? Старики-избиратели, преобладая в количестве, никогда не проголосуют за урезание своего пенсионного обеспечения. Завозить на Запад рабочую силу из других стран, чтобы содержать сотни миллионов престарелых? Не выход. Наплыв носителей чужих культур вызовет опаснейшее внутреннее напряжение в странах Запада, волну национализма и расизма. К тому же эта рабочая сила окажется достаточно низкого качества, потому что вся политика США нацелена на погружение окружающего Запад мира в отсталость. Заставить молодежь рожать больше детей? Нигде в мире либерально-рыночная и демократическая политика не приводила к увеличению рождаемости. Все происходило точно в обратном направлении: прирост населения прекращался. Везде, где есть развитая пенсионная система, люди не хотят заводить много детей, потому что не боятся остаться без кормильцев в старости. Значит, нужно отменять пенсии, заставляя нынешнюю молодежь работать не только на содержание имеющихся стариков, но и на себя самих в будущем, просто вынуждая их рожать и рожать. Но как это сделать без насилия?

Еще одна проблема, свидетельствует Туроу, – это саморазрушение американского общества в его нынешнем виде, которое наши доморощенные «демократы» рисуют в образе земли обетованной, земного рая, всячески стараясь перекроить Россию на манер Америки. Одно из самых жутких зол Туроу видит в телевизионной «культуре», которая тотально захватила США.

Кино и телевидение заменили семью для американских детей. Ребенок в США пялится в чертов «ящик» 21 час в неделю, тогда как с отцом проводит только пять, а с мамой – всего двадцать минут. До того, как стать подростком, янки видит на экране 11 тысяч убийств. Это хорошо объясняет нынешний феномен роста числа убийц среди молодежи.

Но даже и это не самое ужасное. Телевизор уничтожает саму способность человека мыслить, строить логические умозаключения, искать информацию. Раньше, когда в основном люди читали, тексты обращались к разуму, а не к чувствам. Телевизор возвращает в мир новой неграмотности. Не надо учиться читать – достаточно просто смотреть и слушать. Телевизор может напрямую вызывать любовь или ненависть, страх или радость в мозгу сидящего перед ним идиота, причем этот идиот даже не отдает себе отчета: а почему он, собственно, радуется или негодует? Телевизор может действовать на подсознание, на глубоко запрятанные инстинкты. Так действуют на подопытную крысу, вводя ей электроды в крошечные мозги. Телеобывателю показывают «бедных чеченцев», которых убивают «эти русские», – и он заходится в ненависти к нам. Ему не показывают, что чечены делали с русскими, – и для телезрителя этого как бы не было вообще. Не было десятков тысяч зарезанных, изнасилованных, ограбленных или изгнанных из Чечни славян, потому что этого не показывали по «ящику».