Грядущие войны Китая. Поле битвы и цена победы - Питер Наварро

Растрата (хуихуо ланьфей) — использование казенных средств для финансирования неоправданных излишеств. Примеры — чрезмерное увлечение банкетами и дарением подарков, использование роскошных машин для обслуживания гостевых групп, закупка для служебных нужд особо ценных товаров и аренда слишком дорогих офисов.

Контрабанда (цзуси) — определяется как ввоз и вывоз с территории страны разрешенных товаров без уплаты таможенных сборов или трансграничные сделки с запрещенными товарами, а также меры по уходу от уплаты сборов, превышению установленных экспортно-импортных квот или препятствование таможенному осмотру.

Нарушение правил бухгалтерского учета (вэйфан кайцзжь цзи-лу) — применение ложных бухгалтерских проводок и операций для увода активов или сокрытия незаконного использования средств. Например, обман государства за счет неверной статистической отчетности и нецелевое использование бюджетных средств.

В основе всей коррупционной пирамиды Китая лежит принцип, традиционно называемый «чанцзи». Этот термин описывает стиль ведения бизнеса, основанный не на знании о рынке, а на знании «нужных людей в нужных местах». В рамках такой бизнес-философии связи решают все. На практике это выливается в то, что главным для делового успеха в Китае становятся дружеские отношения с правительственными и партийными чиновниками, которые могут своей властью изымать у граждан земельные участки и предоставлять дополнительные льготы.

Повсеместный расцвет бизнеса «нужных людей в нужных местах» привел к нарастанию народного гнева против «крепнущего союза партийных чиновников и шустрых бизнесменов» и «дальнейшему скрытому укреплению сращивания больших корпораций и Коммунистической партии».[329]На поверхности это недовольство вылилось в серию спонтанных выступлений протеста, которые в эпоху мобильных телефонов и SMS-сообщений могут легко перерасти в бесконтрольный бунт.

Если рядовой китаец не устраивает шума по поводу своей проблемы, ей никто не занимается. Но если все вокруг считают, что проблемы можно решать только криком и насилием, это очень опасно для общества.

Профессор Лянь Ю-цзинь, Сычуанский университет [330]

Чтобы по-настоящему понять, почему нарастание волны общественных протестов столь опасно для стабильного правления Компартии и для всего общества, нужно вернуться к одному из периодов многотысячелетней истории Китая и извлечь из него правильные уроки. Коммунистическая революция, в 1949 году приведшая к власти Мао Цзедуна, на самом деле началась в 1921 году. Тогда это было стихийное выступление относительно небольшой группы китайских крестьян против коррумпированного альянса городских чиновников и предпринимателей, на страже которого стоял Гоминьдан. С точки зрения китайской культурной традиции, народ не только имеет право, но и должен восставать против правителей, которые не учитывают его интересы.[331]

Для китайского руководства «обязанность народа восстать» — вовсе не пустые слова. В 1989 году танки Народно-освободительной армии Китая и Внутренних войск подавили зерна бунта не только на площади Тяньаньмынь, но и в других крупных китайских городах. Однако наведение порядка в сельской местности — задача совершенно иного масштаба. При ее выполнении центральное китайское правительство неизбежно вынуждено полагаться на поддержку местных органов власти и децентрализованного руководства китайской армией. Все описанные в этой книге безобразия: от бездумного загрязнения окружающей среды и невнимания к водным ресурсам до разгула коррупции, принудительных переселений и далеко опережающего средний уровень имущественного расслоения — сегодня творятся именно на местах. И именно действия местных властей — основной источник социальной напряженности. Как отмечается в журнале American Thinker:

Репрессивный характер действий центральных властей Китая ошибочно принимается за свидетельство его силы. В действительности верховные руководители Китая хорошо представляют себе всю шаткость своей реальной власти. Они отдают себе отчет в том, что угроза перерастания социальной напряженности в восстание и последующий распад КНР вполне реальны. За свою историю Китай прошел множество циклов распада и воссоединения, и об этом знают все его жители.[332]

Мусульманские меньшинства буквально задыхаются под «железной пятой» Китая. Но для того чтобы контролировать Западный Китай, центральным властям пришлось ввести в регион большое количество вооруженных формирований, готовых в любой момент нанести удар по вспыхивающим очагам, на первый взгляд, бесплодных конфликтов.

The New York Times[333]

Но по Китаю бродит не только призрак «гражданской войны, которая поднимет одного ханьского китайца против другого». Сегодня все реальнее становится угроза восстания и начала сепаратистских этнических меньшинств КНР против ханьского большинства. Официальная статистика признает существование в Китае более 50-ти «малых народов». Однако более 95 % населения относится к «этническим китайцам» или ханьскому большинству.[334]Эпицентром зарождения этнических конфликтов в Китае выступает населенный преимущественно мусульманами Синьцзян-Уйгурский автономный район.

Эта провинция — самая большая в Китае по площади. Однако из-за климатических особенностей и резких перепадов температур она же — и самая малонаселенная. Формально провинция была присоединена к Китаю в 1759 году маньчжурской династией Цин, но на практике до 1949 года ею управляли местные властители. И только после прихода к власти коммунистов ими был разыгран один из самых безжалостных исторических гамбитов, позволивших поставить Синьц-зян под контроль центра.